Джеймс Кервуд - Рассказы

И теперь, когда он остановился на минуту, чтобы прислушаться к низкому ропоту ветра в вершинах сосен, ему стало казаться, что вся ночь была наполнена шепотом и тихими голосами об этом прошлом – и он задрожал, едва сдерживая дыхание. Облако закрыло луну. Некоторое время было совершенно темно. Пришлось шарить перед собой в колючих ветках молодого ельника и сосняка, и Альдос остановился. Потом вместе с ласковым ветерком, шумевшим в вершинах сосен, до него долетел какой-то звук.

Он едва различил его. Звук донесся из глубины дремучего леса, уходившего чуть не до самого Фрезера за полмили расстояния. Это был ночной крик совы, громадной серой совы, которая к зиме становится совершенно белой. Он сосчитал в уме, сколько раз она прокричала.

Раз, два, три четыре – и гора свалилась с плеч. Это давал о себе весть Мак-Дональд. Они употребляли этот сигнал во время охоты, когда хотели уведомить друг друга о своем местонахождении, стараясь скрыть его от других. Сова всегда кричит три раза. И он приложил ко рту руки и послал Мак-Дональду ответ, стараясь сделать ударение на четвертом звуке. Легкий ветерок замер на минуту, и до Альдоса вновь долетел крик старого горца из самой глубины леса. Все еще продолжая держать перед собой револьвер, Альдос пошел дальше, на этот раз гораздо смелее.

Мак-Дональд больше не подавал сигнала. Луна опять выкарабкалась из-за облаков на небо, и стало опять светло. Пройдя с полмили, Альдос остановился опять и тихонько закричал совой. И вдруг Мак-Дональд так неожиданно и так близко ответил ему, что в его руке блеснул на лунном свете ствол револьвера. Альдос остановился на том месте, где тропинка вливалась в небольшую полянку. Шагах в десяти от него, ярко освещенный луной, стоял сам Дональд Мак-Дональд.

Он держал наперевес странное на вид ружье с длинным стволом, из каких стреляли еще четверть века тому назад. И сам Мак-Дональд был похож на свое ружье: был такой же старый, седой, похожий на привидение, точно только что выскочил из могилы, чтобы погреться в желтых лучах луны. Но, несмотря на его седину и худобу, в нем так и проглядывало нечто более могучее, чем юношеский бодрый дух. Движения были быстрыми, в каждом повороте чувствовалась осторожность. Глаза были зорки, как у дикого зверя. Плечи говорили о физической силе, только возраставшей с годами. Седая борода, как у пришельца с того света, седые волосы, быстрые сверкающие глаза, – все это производило неизгладимое впечатление.

– Наконец-то вы пришли, Альдос! – воскликнул он. – Я ожидаю вас с момента прихода поезда. Боялся, чтобы не отправились прямо к избушке!

Альдос бросился к нему и сжал его протянутую руку. В глазах Мак-Дональда засветилось выражение облегчения.

– Я расположился здесь в кустах, – продолжал он, кивнув в сторону реки. – Теперь здесь безопаснее. Надеюсь, что за вами никто не следовал по пятам?

– Будьте уверены, – успокоил его Альдос. – Но в чем дело, Мак-Дональд? Что случилось? Не испытывайте моего терпения. Кто в вас стрелял? Почему вы нашли нужным предостеречь меня?

Старик усмехнулся в бороду.

– Да, надо полагать, – ответил он, – что в меня стрелял тот самый молодец, который будет стрелять и в вас. Плохую штуку они затеяли, Джонни, очень плохую!

С этими словами он потянул за собой Альдоса в кусты. Целых десять минут он вел его прямо через заросли без малейшей тропинки. Вдруг он свернул в сторону, обошел громадный выступ скалы и через минуту остановился у небольшого, уже затухающего костра. Как раз у самой этой скалы был устроен шалашик из веток можжевельника. Около него были разбросаны кухонные принадлежности. Было заметно, что Мак-Дональд прожил здесь несколько дней.

– Похоже на то, Джонни, – усмехнулся он опять, – будто я от кого-то скрываюсь, не правда ли? И это действительно так. С тех пор, как доктор вынул из меня пулю, я достаточно нагляделся отсюда в подзорную трубу на разные разности. Сижу вот здесь, подстерегаю метиса. Хочу, чтобы он все еще думал, что я не встаю с постели. Собираюсь его убить. Он сунул руку в карман и достал оттуда маленький черный предмет, который и протянул Альдосу. Тот невольно почувствовал в себе дрожь, когда коснулся его пальцами. Это была пуля.

– Ее дал мне доктор, – равнодушно продолжал Мак-Дональд, набивая трубку табаком из грязного кисета. – Такими пулями стреляет один только Джо. Я охотился с ним довольно, и пули его знаю. Он стрелял в меня прямо через окошко. Не ударься пуля в ручку от окна – и был бы конец.