Франц Кафка - Пропавший без вести

– Хватит, Робинсон, – сказал Карл. – Что ты все хнычешь и хнычешь. Не верю я, что ты так уж болен. Вид у тебя вполне здоровый, просто ты лежишь тут подолгу на балконе, вот и напридумывал бог весть что. Может, у тебя иной раз и кольнет в груди, так это со всяким бывает, и со мной тоже. Если из-за каждой болячки нюни распускать, так сейчас вон все люди на балконах обливались бы слезами.

– Мне лучше знать, – обиженно сказал Робинсон, утирая глаза кончиком одеяла. – Вот и студент – он у хозяйки, которая нам стряпает, тоже комнату снимает – недавно, когда я посуду относил, мне говорит: «Послушайте, Робинсон, вы, часом, не больны?» А мне запрещено с соседями разговаривать, я посуду поставил и собираюсь уходить. Так он ко мне подошел и снова: «Послушайте, как вас там, не доводите себя до крайности, вы точно больны». «Ну, допустим, – говорю, – так что же мне делать?» А он мне: «Это уж ваша забота», – и отвернулся. А остальные за столом как давай хохотать, у нас тут кругом одни враги, ну, я и пошел от греха подальше.

– Выходит, людям, которые над тобой издеваются, ты веришь, а тем, кто к тебе по-хорошему, верить не хочешь?

– Но должен же я знать, что со мной! – вскинулся Робинсон, впрочем, тут же снова принимаясь плакать.

– В том-то и дело: ты сам не знаешь, что с тобой, а тебе надо найти приличную работу, чем мыкаться здесь на побегушках у Деламарша. Ведь судя по твоим же рассказам да и по тому, что я сам видел, это никакая не служба, а просто рабство. Ни один человек такого не вынесет, тут я тебе верю. Но ты решил, что как друг Деламарша не имеешь права его бросить. Это неверно: раз он даже не замечает, какую жалкую жизнь ты влачишь по его милости, значит, у тебя нет перед ним никаких обязательств.

– Росман, ты правда думаешь, что я выздоровлю, если перестану им прислуживать?

– Конечно, – ответил Карл.

– Точно? – переспросил Робинсон.

– Точно, точно, – заверил Карл с улыбкой.

– Тогда я уже прямо сейчас могу начинать выздоравливать, – сказал Робинсон, поглядывая на Карла.

– Это как же? – поинтересовался тот.

– А так: мои обязанности перейдут к тебе, – ответил Робинсон.

– Кто же тебе такое сказал? – усмехнулся Карл.

– Так это давно решено. Об этом еще несколько дней назад говорили. Началось все с того, что на меня рассердилась Брунельда: дескать, я недостаточно тщательно убираю квартиру. Я, конечно, пообещал немедленно навести полный лоск. Но это ведь очень трудно. Понимаешь, при моем здоровье не могу я из всех углов пыль выгребать, тут в центре-то комнаты не протиснешься, а уж во все эти щели среди мебели и припасов и подавно. И потом, если уж как следует убираться, надо мебель двигать, а как я ее один сдвину? Да еще чтобы очень тихо, ведь Брунельду нельзя беспокоить, а она почти не выходит из комнаты. Так что я хоть и пообещал все прибрать, но толком, конечно, не прибрал. А Брунельда, когда это углядела, сказала Деламаршу, мол, так дальше не пойдет, нужно нанять кого-то еще мне в подмогу. «Не хочу, – говорит, – Деламарш, чтобы ты потом меня упрекал, будто я плохая хозяйка. Самой мне, как ты понимаешь, переутомляться нельзя, а Робинсон один не справляется; поначалу он был такой шустрый и за всем приглядывал, теперь же чуть что – он устал и все больше в углу сидит. А в такой комнате, как у нас, где столько вещей, порядок сам собой не держится». Ну, Деламарш, конечно, стал думать, что тут можно сделать, потому что первого встречного на такое хозяйство брать не годится, даже с испытательным сроком, – за нами же все следят. Тут-то я – я же тебе друг и к тому же слышал от Реннела, как ты там в своем отеле надрываешься, – тебя и предложил. А Деламарш сразу согласился, хоть ты и некрасиво тогда себя с ним повел, и я, конечно, очень обрадовался, что сумел оказать тебе такую услугу. Понимаешь, это место как раз по тебе. Парень ты молодой, сильный, ловкий, а я – на что я теперь гожусь. Только учти: это вовсе не значит, что ты уже принят, если ты не приглянешься Брунельде, ты нам не нужен. Так что уж постарайся ей угодить, об остальном я позабочусь.

– А чем же ты займешься, когда я поступлю на службу? – спросил Карл, ощутив прилив необыкновенной свободы: первый страх, который поначалу вызвали у него слова Робинсона, уже миновал. Значит, ничего особенно пакостного Деламарш не задумал, он хочет всего лишь сделать Карла своим слугой – будь у него на уме что похуже, болтливый Робинсон наверняка бы проговорился, – ну, а если только это, подумал Карл, тогда он сегодня же ночью с ними распрощается. Силой никого на работу не нанимают. И если еще совсем недавно, сразу после увольнения из отеля, Карла тревожило лишь одно – как не умереть с голоду и поскорее найти новое, желательно подходящее и не слишком невзрачное место, то теперь, в сравнении с этой службой, которую ему хотят навязать и которая ему противна, любое другое место казалось ему благом, даже безработную нужду он предпочел бы такой службе. Однако объяснить все это Робинсону он даже не пытался, тем более что тот в напрасной надежде с помощью Карла облегчить себе жизнь никаких доводов и не хотел слушать.