Уильям Шекспир - Трагедии. Сонеты

Руки прочь!

Опомнитесь! Не надо.

Это – голос
Моей судьбы, и, как Немейский лев,
Бросаюсь я вперед, себя не слыша.

Все манит он. Дорогу, господа!

Я в духов превращу вас, только троньте!
Прочь, сказано! – Иди. Я за тобой.

Теперь он весь во власти исступленья.

Пойдем за ним. Так оставлять нельзя.

Пойдемте позади. К чему все это?

Какая-то в державе Датской гниль.

Наставь на путь нас, Господи!

Идемте.

Куда ведешь? Я дальше не пойду.

Следи за мной.

Слежу.

Настал тот час,
Когда я должен пламени геенны
Предать себя на муку.

Бедный дух!

Не сожалей, но вверься всей душою
И выслушай.

Внимать тебе – мой долг.

И отомстить, когда ты все услышишь.

Что?

Я дух родного твоего отца,
На некий срок скитаться осужденный
Ночной порой, а днем гореть в огне,
Пока мои земные окаянства
Не выгорят дотла. Мне не дано
Касаться тайн моей тюрьмы. Иначе б
От слов легчайших повести моей
Зашлась душа твоя и кровь застыла,
Глаза, как звезды, вышли из орбит
И кудри отделились друг от друга,
Поднявши дыбом каждый волосок,
Как иглы на взбешенном дикобразе.
Но вечность – звук не для земных ушей.
О, слушай, слушай, слушай! Если только
Ты впрямь любил когда-нибудь отца…

О Боже мой!

Отмсти за подлое его убийство.

Убийство?

Да, убийство из убийств,
Как ни бесчеловечны все убийства.

Рассказывай, чтоб я на крыльях мог
Со скоростью мечты и страстной мысли
Пуститься к мести.

Вижу, ты готов.
И кто б ты был? Болотной сонной ряской
В стоячих водах Леты, если б тут
Не всколыхнулся. Значит, слушай, Гамлет.
Объявлено, что спящего в саду
Меня змея ужалила. Датчане
Бесстыдной басней введены в обман.
Ты должен знать, мой мальчик благородный,
Змея – убийца твоего отца –
В его короне.

О, мои прозренья! Мой дядя?

Да.
Кровосмеситель и прелюбодей,
Врожденным даром хитрости и лести
(Будь прокляты дары, когда от них
Такой соблазн!) увлекший королеву
К постыдному сожительству с собой.
Какое здесь паденье было, Гамлет!
От возвышающей моей любви,
Все годы шедшей об руку с обетом,
Ей данным при венчанье, – к существу,
Чьи качества природные ничтожны
Перед моими!
Но так же, как не дрогнет добродетель,
Каких бы чар ни напускал разврат,
Так похоть даже в ангельских объятьях
Пресытится блаженством и начнет
Жрать падаль…
Но тише! Ветром утренним пахнуло.
Потороплюсь. Когда я спал в саду
В свое послеобеденное время,
В мой уголок прокрался дядя твой
С проклятым соком белены во фляге
И влил вовнутрь моих ушей настой,
Чье действие в таком раздоре с кровью,
Что мигом обегает, словно ртуть,
Все внутренние переходы тела,
Створаживая кровь, как молоко,
С которым каплю уксуса смешали.
Так было и с моей. Сплошной лишай
Покрыл мгновенно пакостной и гнойной
Коростою, как Лазарю {29}, кругом
Всю кожу мне.
Так был рукою брата я во сне
Лишен короны, жизни, королевы;
Так был подрезан в цвете грешных дней,
Не причащен и миром не помазан;
Так послан второпях на Страшный суд
Со всеми преступленьями на шее.
О ужас, ужас, ужас! Если ты –
Мой сын, не оставайся равнодушным.
Не дай постели датских королей
Служить кровосмешенью и распутству!
Однако, как бы ни сложилась месть,
Не оскверняй души и умышленьем
Не посягай на мать. На то ей Бог
И совести глубокие уколы.
Теперь прощай. Пора. Смотри, светляк,
Встречая утро, убавляет пламя.
Прощай, прощай и помни обо мне!