Уильям Шекспир - Трагедии. Сонеты

(Слуге, отдавая ему записку.)

Капулетти и Парис уходят.

Слуга

«Обойди по списку, обойди по списку». А кто поймет твой список? А может, тут написано, что дело сапожника – аршин, а дело портного – колодка. «Обойди по списку!» А может, тут написано, что рыбу ловят кистью, а крыши красят неводами. «Скажи гостям, чье имя здесь стоит!» А ты мне скажи, чье здесь стоит имя. Для того есть которые умеющие. Да вот они! Легки на помине.

Входят Бенволио и Ромео.

Бенволио

Ромео

Бенволио

Ромео

Бенволио

Ромео

Слуга

Ромео

Слуга

Спасибо за откровенность. А нам надо, которые по писаному.

Ромео

Куда ты? Я пошутил. Дай, я прочту. (Читает.) «Позвать синьора Мартино с супругой и дочерьми; графа Ансельмо с его прекрасными сестрами; вдовствующую госпожу Витрувио; синьора Плаченцо и его милых племянниц; Меркуцио с его братом Валентином; дядю Капулетти с женой и дочерьми; прелестную племянницу Розалину; Ливию; синьора Валенцио с его братом Тибальтом; Лючио и его веселушку Елену». Прекрасный выбор. А куда их ждут?

Слуга

Ромео

Слуга

Ромео

Слуга

Ромео

Слуга

Это я вам сам скажу. Мой хозяин – богач Капулетти, может, слыхали? Если вы не родня Монтекки, пожалуйте к нам на чарочку.

Уходит.

Бенволио

Ромео

Бенволио

Ромео

Уходят.

Комната в доме Капулетти. Входят леди Капулетти и кормилица.

Леди Капулетти

Кормилица

Входит Джульетта.

Джульетта

Кормилица

Джульетта

Леди Капулетти

Сейчас. Кормилица, выйди на минуту, мы поговорим. Впрочем, постой, не уходи, тебе лучше послушать. Моя дочь порядком подросла.

Кормилица

Помилуйте, я ее лета сочту до часочка.

Леди Капулетти

Ей нет четырнадцати лет.

Кормилица

Я прозакладую своих четырнадцать зубов, даром что их только четыре, что нету. Сколько до Петрова дня?

Леди Капулетти

Две недели с лишним.

Кормилица

С лишним или без лишнего, не об этом спор, а четырнадцать ей минет на Петров день, я вам верно говорю. Она и Сусанна, упокой ее Господи, были ровесницы. Но я ее не стоила, и ее Господь прибрал. А четырнадцать ей минет на Петров день, это вы не сомневайтесь, я хорошо помню. Этому трясенью земли, вы теперь сосчитайте, полных одиннадцать годов. А в самое трясенье, как сейчас помню, я ее отлучила. Натерла я себе соски полынью и села у голубятни на солнечный припек. Вы с их милостью были в Мантуе, ну скажите, какова память! Хватила она, родимая, с соска полыни и закатилась – не приведи бог. В это самое время голубятня передо мною кувырк, и я, само собой, оттуда давай бог ноги. А этому делу теперь полных одиннадцать годов. Она уже тогда на ножки становилась, да что я, на ножки, бегала уже и ходила, ей-богу, правда, истинный Господь! Теперь я вам скажу, расшибла она себе в то время лобик. И вот мой муж… царствие ему небесное, ужасный был шутник!.. взял он ребенка на руки и говорит: «Лицом, – говорит, – Джулинька, падать не годится. Вырастешь, будешь, – говорит, – норовить упасть на спину? Будешь?» – говорит. И что же вы думаете? Утерла моя крошка слезы и отвечает ему: «Да». Вы подумайте, что за смехота! Тысячу лет проживу и никогда не забуду. «Будешь, – говорит, – на спину, Джулинька?» И она, как ни в чем не бывало, отвечает ему: «Да».