Коллектив авторов - Любовь по-французски

– Поздравляю.

Мы обогнули мол и очутились в маленькой бухте со множеством высоких скал, чьи отражения казались воздвигнутыми в воде башнями. И вдруг я заметил, что море фосфоресцирует. Весла, погружаясь медленными, равномерными движениями в воду, зажигали в ней причудливый, зыбкий свет, который, затухая, долго тянулся вслед за нами. Перегнувшись через борт, я смотрел на эту светлую прозрачную струю, дробящуюся под веслами, на это непередаваемое свечение моря, на эти холодные огоньки, вспыхивающие при движении и потухающие, как только успокаивается вода.

Мы двигались втроем во тьме по этой блестящей дорожке. Куда? Я не видел своих спутников, ничего не видел, кроме этой светящейся струи да искрящихся брызг, разбрасываемых веслами.

Было жарко, очень жарко. Мрак словно раскален был в печи, и это таинственное путешествие с двумя людьми в бесшумной лодке вызывало во мне какое-то тревожное чувство.

Собаки, худые арабские собаки с рыжей шерстью, острой мордой и сверкающими глазами, лаяли где-то вдали, как лают они всегда по ночам в этой необъятной стране на берегу океана и в глубине пустынь, где разбивают свои шатры кочующие племена. С ними перекликались лисицы, шакалы, гиены, и где-то недалеко, видимо в горном ущелье Атласа, рычал какой-то одинокий лев.

Вдруг гребец остановился. Где мы? Я услышал рядом легкий шорох, вспыхнула спичка, и показалась рука, только одна рука, подносившая этот колеблющийся огонек к железной решетке с дровами, висевшей на носу, как плавучий костер. Словно в ожидании какого-то нового, волнующего зрелища, я стал напряженно следить за огоньком, от прикосновения которого затрещала положенная сверху связка сухого вереска.

И вдруг в этой уснувшей ночи, в этой душной знойной ночи вспыхнуло большое яркое пламя и под куполом нависшей над нами тьмы осветило лодку и обоих моих спутников – старого худого матроса с морщинистым лицом и седой головой, повязанной платком, и Тремулена, с его золотистой бородой.

– Вперед! – крикнул он.

Матрос взялся за весла, и мы двинулись в огненном кольце под следовавшим за нами темным сводом. Тремулен непрерывно подбрасывал дрова в яркое, потрескивающее пламя пылавшего костра. Я снова нагнулся и увидел морское дно. По мере того как мы двигались, под нами на глубине нескольких футов раскрывалось удивительное водное царство, где жизнь растениям и животным дает вода, как в поднебесье – воздух. При ярком свете костра, проникавшем до скалистого дна, мы плыли над необычайными зарослями бурых, желтых, розовых, зеленых трав. Отделявшее их от нас необыкновенно прозрачное стекло, текучее стекло, почти невидимое, придавало им что-то сказочное, переносило в мир грез, навеянный океанскими глубинами.

Под светлой прозрачной водой, скорее угадываемой, чем видимой, эта странная растительность вызывала беспокойное чувство, какое-то сомнение в ее реальности и казалась призрачной, как природа в сновидениях.

Порой эти травы, похожие на пряди волос, всплывали наверх и тихо колыхались при медленном движении нашей лодки.

Между ними, убегая, скользили тоненькие серебристые рыбки и, мелькнув на мгновение, исчезали. Другие, еще не проснувшись, свисали между водорослями и качались – блестящие, хрупкие, неуловимые. Порою пробегал краб, ища убежища в какой-нибудь норке, да попадало в легкий водоворот студенистое тело голубоватой, прозрачной, почти невидимой медузы, похожей на лазоревый цветок, настоящий цветок моря. И вдруг дно исчезало, словно провалившись глубоко, очень глубоко в стеклянный, сгустившийся туман. Тогда смутно виднелись лишь большие скалы да темные водоросли, слабо освещенные костром.

Тремулен, подавшись вперед, стоял на носу с длинным остроконечным трезубцем-острогой и зорко всматривался в скалы, в травы, в меняющееся дно моря горящим взглядом вышедшего на добычу зверя.

Внезапно он быстрым, легким движением опустил в воду расщепленную головку своего орудия и метнул ее, как стрелу, с такой быстротой, что на ходу проткнул большую, ускользавшую от нас рыбу. Мне виден был только жест Тремулена, но я слышал его торжествующий возглас, и когда он поднял острогу, я при свете костра увидел на ней извивающееся животное, проткнутое железными зубьями. Это был морской угорь. Мой друг рассмотрел его, потом, подняв над костром, показал его мне и швырнул на дно лодки. Морской змей, раненный в нескольких местах, заскользил, пополз в поисках убежища мимо моих ног и, найдя между досками лужицу соленой воды, свернулся там, скорчился, умирая.