Алексей Свирский - Рыжик

– Видала. Ну так что ж?

– А Мойпес как тебя встретил?

– Какой Мойпес? – не поняла Аксинья.

– Да тот самый, что с нашим сынком обнявшись лежит. Сынок-то его называет «Мойпес»…

– Он и мне кричал: «Это мой пес… Мой пес…» Глупенький, он думал, что я пришла за собакой.

– Так ты, стало быть, довольна ими? – строго спросил Тарас.

– Кем?

– Рыжиком и этим… как его… Мойпесом?

– Довольна. А что?

– Ничего… Только хлеба для пса я покупать не стану. У нас и без него много ртов. А у него пасть, что твой колодец…

– Ладно… Собака больная… А у мальчика игрушек нет, пусть играет, только б он по улицам не бегал…

На этом разговор закончился. Тарас за делом и думать забыл о приемыше и о его Мойпесе.

Прошел ровно месяц. В один майский день долго не показывавшийся Рыжик неожиданно появился на Голодаевке, к великой радости сверстников. Сидя верхом на черной громадной собаке, он промчался вдоль всей Береговой улицы, изумив не только ребятишек, но и взрослых.

– Санька Рыжик едет! Санька едет!.. – восторженно кричали ребятишки, увидав «атамана».

Спустя немного детвора, поднимая тучи пыли, гурьбой неслась по улице, догоняя Рыжика. Вскоре ребята со всех сторон окружили Саньку.

Гордый и самодовольный стоял Рыжик посередине толпы, а возле него с высунутым языком стоял толстомордый пес и добродушно поглядывал на собравшуюся мелюзгу.

– Это твоя собака?

– Где ты ее взял?

– Как ее зовут?

Вопросы эти сыпались с разных концов.

– Я ее нашел, она была больная… Я ее вылечил, – рассказывал Рыжик товарищам.

– Что у нее было?.. Какая болезнь? – любопытствовали ребята.

– У нее ноги болели… Крови страсть сколько вышло!..

– А чем ты ее вылечил?

– Хлебом и тряпками, – самоуверенно ответил Рыжик. Хлебом я ее кормил, а тряпки прикладывал к ногам… Теперь она здорова…

– Молодец, Санька! – восхищались товарищи. – А как ее зовут?

– Мойпес, вот как я ее назвал…

– Вот так имечко!.. Мойпес, на!.. Мойпес, сюда!.. – послышалось со всех сторон.

Но Мойпес и не думал двигаться с места. Он только добродушно поглядывал на детвору и тихо помахивал пушистым хвостом.

– А что он умеет делать? – снова приступили ребятишки к Рыжику.

– Что он умеет делать? – переспросил владелец собаки и задумался, так как он сам не знал, что умеет делать его собака. Но вдруг он поднял голову и ответил: – Мойпес умеет кур гонять…

– А ну-ка, покажи!

– Сейчас.

Через минуту на Голодаевке поднялась небывалая суматоха. Огромный черный пес с громким лаем гонялся за курами, которые до этого мирно рылись в мусоре, что кучками лежал вдоль речного обрыва. С громким кудахтаньем, обезумев от страха, неслись бедные птицы, преследуемые черным псом. В воздухе закружились перья. Куры взлетали на заборы и на крыши домов. Рыжик, а вслед за ним многочисленная орава детей мчались позади собаки и оглушали воздух дикими криками.

– Тю, тю, тю!.. – кричал Рыжик, науськивая собаку на кур.

– Тю, тю, тю!.. – вторили ему мальчишки.

Наконец, окончательно забывшись, Санька вбежал во двор Ариши Брехухи и там стал действовать, натравливая пса. Аришины куры громко закудахтали и тяжело поднялись в воздух, взмахивая пестрыми крыльями. Большой петух, с пышным многоперым хвостом, взлетел на забор и так заорал, что даже Мойпес остановился и с удивлением поднял на него морду.

– Мойпес, куси его! – натравливали ребятишки собаку.

Но в это время из хаты выбежала с ухватом в руках Ариша, и армия Рыжика мгновенно рассеялась.

С этого раза Санька почти ежедневно выезжал верхом на своей собаке. Его сопровождала детвора. Взрослые, в особенности женщины, глядя на сорванца, самым серьезным образом предсказывали ему каторгу. Вообще о Рыжике обыватели Голодаевки были далеко не лестного мнения. Многие матери строго-настрого наказывали своим детям не играть с рыжим «чертенком» и не водить с ним дружбы.

– Он скверный, испорченный мальчишка, – говорили матери своим детям, вы с ним не играйте…

Однажды, года через два, в ненастную осеннюю ночь, когда семья Тараса Зазули спала мирным сном, кто-то с улицы несколько раз постучался в ставень окна. Первым услыхал стук сам Тарас, а когда спустя немного стук повторился, проснулась и Аксинья.

– Тарас, слышишь? – шепотом спросила она.

– Слышу, коротко ответил муж и нехотя стал слезать с печи.

– Кто там? – крикнул он, подойдя к окну.

– Это я… Дуня… – донесся с улицы детский голосок.