Алексей Свирский - Рыжик

– Эй, Тимоша, друг, нет ли спички?

Оборванец остановился, пошарил у себя в карманах, нашел коробку спичек, подошел к Спирьке и подал ему зажженную спичку.

Спирька закурил, пустил из носа две синеватые струйки дыма, плюнул наискось и важно, подражая взрослым, проговорил:

– Спасибо, Тима!

Бородач спрятал спички и молча прошел мимо.

За всей этой сценой Рыжик наблюдал с напряженным вниманием. Спирька положительно рос в его глазах. «Он не только курит, но старшие ему для этого даже спички дают! Вот молодец!» – мысленно похвалил Санька маленького курильщика, и в его душе росло уважение к Спирьке.

Тот, видя, что производит на новичка впечатление, еще пуще заважничал.

– Как тебя звать? – тоном судебного следователя спросил Спирька, выпуская дым из носа.

– Санька, – послышался тихий ответ.

– Как?.. Не бойся, говори громче!

– Санька.

– А прозвище какое у тебя?

Рыжик молчал.

– Ну что же ты молчишь?

– Рыжик меня еще зовут.

– А меня зовут Спирька Вьюн. Водку пьешь?

Последний вопрос даже немного испугал Саньку: до того он был неожидан.

– Не пьешь?

– Нет.

– Дурак! А я пью. На пасхе я страсть как натрескался… Эх, вот беда, денег нет, а то я бы сегодня за милую душу дернул бы, потому огорчен я… Ванька Ткач обидел… Ну, да ладно, еще попляшет он у меня! Тебя дед где украл?

– Он меня не украл.

– А как же ты к нему попал?

– Я из Киева приехал… Один под скамейкой лежал… А ночью меня выпустили…

– Постой, – перебил Рыжика Спирька, – это, стало быть, ты зайцем из Киева прикатил сюда?

– Да.

– Молодец! – от души похвалил Спирька и уже с большим уважением стал смотреть на Саньку. – Да ты не баба, как погляжу на тебя!.. Ну, рассказывай дальше. А в Киев как ты попал?

– С фокусником. Полфунтом звать его. Он, брат, алголик! – добавил Рыжик, вспомнив почему-то это слово, которое употребил однажды Полфунта, когда говорил о себе как о пьянице.

– Как ты сказал? Кто он такой? – крайне заинтересованный, переспросил Спирька.

– Алголик.

– А что такое алголик?

– Это, значит, волшебник. Он умеет огонь кушать и платки из уха вынимать.

– Ты врешь?! – широко раскрыв глаза, пробормотал Спирька.

– Собственными глазами видел.

– Где же он теперь? Куда он девался? Какой он? – засыпал Спирька вопросами Рыжика.

Тому пришлось подробно рассказать всю свою историю. Когда Рыжик кончил, Спирька хлопнул его по плечу, уставил на него свои черные умные глаза и промолвил:

– Будем товарищами! Хорошо?

– Хорошо, – согласился Санька.

Время между тем шло, а деда не было. Тень от ночлежного дома, у которого сидели мальчики, постепенно удлинялась, и становилось прохладнее.

– А дед твой где? – спросил Спирька.

– Вон туда зашел, – указал Рыжик на питейный дом.

– Это он тебя пропивает.

– Как это – меня? – встревожился Санька.

– Да так, обнаковенным манером: как меня пропивают, как других…

– А ты чей?

– Я у Ткача живу… Только я уйду от него… Ну его!.. Не хочу у него родимчиком быть…

Рыжик слушал нового приятеля с разинутым ртом. Лицо его выражало удивление, любопытство, испуг.

– Ты что глазами заворочал? – проговорил Спирька, заметив крайнее удивление на лице Рыжика. – Ты, может, думаешь, я вру? Нет, брат, все правда. Они как поймают аль украдут мальчика либо девочку, так сейчас же ими торговать начинают. Меня раз десять продавали…

– Да ну?! – вырвалось восклицание у Рыжика.

– Верно говорю. Меня украли маленьким, а я все помню. У нас деревня была большая… И лес был, и речка, и гора, высокая-высокая!.. Мы с Таней на самый верх забирались, а потом скатывались.

– А кто такая была Таня? – спросил Рыжик, и в то же мгновение вспомнил Дуню.

– Старшая сестра моя, – ответил Спирька и продолжал: – Вот, помню я, – летом это было, – сидел я на дороге, насупротив нашей избы, и баловался. А Таня побежала к мамке на покос. Вдруг это по деревне проходит баба да прямо ко мне. Я еще глуп был: мне бы удрать, а я на нее глаза вылупил, будто на родную, и ни с места. А баба видит, что на деревне никого нет, и подходит. «Что, голубчик, сахару хочешь?» – спрашивает. «Хочу». Она сейчас мне большой кусок и подает. А я маленький страсть как сахар любил! А ты?

Рыжик, чтобы не прервать нити рассказа, только утвердительно кивнул головой.

– Ну ладно, – продолжал Спирька. – Подала это она мне сахар и говорит: «Пойдем со мной, голубчик, я тебя к маме сведу». А я, не будь умный, встал на ножки и пошел. Вышли мы из деревни и давай по проселкам шататься. Стало мне тут скушно, и заплакал я. А она: «Погоди, грит, не плачь, голубь: лесок пройдем, и маму увидишь». И долго-долго ходили мы, а вечером в город попали. И вот с той поры у нищих я живу. А вот недавно – может, год, а может, и три прошло – не знаю, – попал я, братец, в такое место, что и сказать страшно! – добавил Спирька и таинственно понизил голос.