Алексей Свирский - Рыжик

– Дедушка, ты не слепой? – вместо ответа, в свою очередь, спросил Рыжик.

– Слепой, касатик, слепой… Ох, ежели б я зрячий был!.. У меня, касатик, вода темная в глазах… Смотрят у меня глаза, а ничего не видят. Солнышка и того не видят.

Санька обвел глазами старика, успокоился и стал продолжать свой рассказ.

– Куда ж ты, касатик, теперь пойдешь? – спросил у него дед, когда мальчик насытился.

– Не знаю, – тихим, грустным голосом ответил Санька.

Старик опустил голову и задумался. Наступило молчание.

В это время над степью взошло солнце и залило равнину ярким светом и теплом. Ветер притаил дыхание.

День обещал быть жарким, знойным.

– Ох-хо, грехи тяжкие!.. – нарушил наконец молчание старик и поднял голову. – Так как же, касатик, куда ты пойдешь?

Санька молчал, готовый заплакать.

– Ну, слушай, малец, что я скажу тебе, – не получив ответа, снова начал дед, – человек я калечный, бедный, живу, как видишь, подаянием… И вот, ежели хочешь, я возьму тебя в поводыри. Ты будешь мне дорогу показывать, а я просить, и будем мы сыты. Как скажешь, касатик?

– Хорошо, пойдем! – обрадовался Рыжик.

– Ну вот и отлично: компанию, стало быть, составили, – улыбнулся дед. – А теперь ты мне еще вот что скажи, касатик: сколько тебе лет?

– Одиннадцатый.

– А зовут тебя как?

– Санька.

– А ходить умеешь?

– Умею. Мы с Полфунтом две недели ходили…

– Хорошо… Ты умный, должно быть, мальчик… Ну, а теперь пора нам в путь-дорогу. Пока солнышко не жгет, мы до места доберемся.

– До какого места, дедушка? – полюбопытствовал Рыжик.

– А вот до какого, касатик: пойдем это мы по дороге, все прямо да прямо. Этак верст двенадцать пройдем, а там и город будет…

– Какой город?

– А какой, обнаковенный, – замялся немного старик.

– А как он называется?

– Архипом звать меня, касатик. Так и зови меня – дедушка Архип.

– Нет, я про город, дедушка, спрашивал.

– Про город?.. Гм… Как он прозывается… Запамятовал… Да, вот как: Незнамов город прозывается… Ох-хо, грехи тяжкие… – в заключение простонал дед и поднялся с места.

Через четверть часа дедушка Архип и Рыжик пустились в путь.

Было еще рано, когда дед с Санькой подошли к городу «Незнамову», как назвал его дедушка Архип. Небольшой город прятался в зелени дерев и почти не был виден. Только кое-где из-за тенистых садов выглядывали белые уютные домики. Зоркие глаза Рыжика еще издали увидали в густой зелени садов спелые вишни. Маленькими красными шариками висели вишни на тоненьких, будто восковых, веточках и дразнили Рыжика.

– Ой-ой-ой, сколько вишен! – невольно вырвалось у него.

Карие глаза Саньки забегали по зеленым вершинам дерев, врезывались в самую чащу и находили бесчисленное множество спелых вишен.

– Дедушка, чьи они? – спросил Рыжик.

– Кто, касатик?

– Да сады?

– А горожанские они. У кого домик, у того и садик имеется…

– Хорошо здесь, дедушка! – с чувством проговорил Санька, войдя в город.

Здесь все для него было ново, и все ему здесь нравилось. С дедушкой он держал себя совершенно свободно и нисколько его не боялся. Рыжик имел способность скоро привыкать к людям и к новым местам.

В городе народу было мало. Все, должно быть, попрятались от жары. Тишина и покой царили на безлюдных и немощеных улицах Незнамова. Только на обширной базарной площади, куда наши путники попали, пройдя несколько улиц, заметно было движение. Здесь не было ни садов, ни маленьких домиков. Квадратная площадь была с трех сторон застроена каменными одноэтажными корпусами, в которых помещались лавки, магазины и амбары. На восточной стороне площади возвышалась многоглавая церковь с высокой желтой колокольней. Мужики, бабы, дети, горожане, монашки шумной толпой двигались по площади. Говор, смех и различные восклицания беспрерывно раздавались то там, то сям и нарушали тишину летнего знойного утра.

Рыжик остановился.

– Теперь куда, дедушка, идти? – спросил он, с любопытством вглядываясь в толпу.

Он все еще надеялся встретить Полфунта, о котором сильно тосковал.

– А мы третью улицу уже прошли? – в свою очередь, спросил дедушка.

– Прошли. Теперь мы там, где людей много.

– А церковь видишь?

– Вижу. Вон она там…

– Пришли, значит… Ох-хо, грехи наши тяжкие!.. – Старик снял шапку и перекрестился. – Теперь, касатик, – заговорил дед, – веди на церковь, а от церкви я скажу, куда повернуть.