Ганна Ожоговская: Не голова, а компьютер

— Легче? — переспросила учительница. — Мне важно, чтобы вы без ошибок написали и связно изложили свои мысли. А главное, подумали, ради чего стоит воспользоваться волшебной шапкой.

Не утруждая себя долгими раздумьями — это было не в его вкусе, — Марцин взял и написал: «Если бы у меня была шапка-невидимка, я первым делом проучил бы Ягодзянку, чтобы не прохаживалась насчет моих ушей. Уж она у меня получила бы…»

Остановился, перечитал и стал грызть ручку.

«Получить-то получила бы, — подумал он, — только это глупо. Проучить ее я без всякой шапки могу».

И он не спеша, аккуратным почерком вывел на новом листе бумаги тему сочинения.

«Будь у меня шапка-невидимка, — застрочил он, — я первым делом прошел бы к папиному директору. Встал за его стулом и сказал бы, а директор — в духов он, конечно, не верит, — подумал бы: это у него совесть заговорила. Вот что сказал бы: «Инженер Солянский — замечательный работник, такие у нас на вес золота. Не спит, не ест, все только о свекле думает. И дома почти не бывает, дети по нему соскучились, жена одна бьется с сыновьями, а для него ничего нет на свете дороже свеклы, потому что свекла — это сахар. Надо его орденом наградить».

Потом пошел бы к маминому директору и зашептал ему на ухо, а он тоже решил бы, что совесть у него заговорила: «Солянская среди секретарш — звезда первой величины. Никогда не опаздывает, всегда обо всем помнит. Если б не она, я бы давно пропал, с головой утонул бы в разных бумагах. Надо ей премию выдать».

Обработав папино и мамино начальство, завернул бы к нашему директору и открытым текстом выдал бы ему: «Солянский из шестого «А» — малый сообразительный. Впросак он попадает, это случается, но котелок у него варит, это факт».

А для блага человечества предпринимать не стал бы ничего, даже если бы шапка-невидимка была. Попробовал недавно, ничего хорошего из этого не вышло».

Осмотрев по заданию Скочелёвой памятник Марии Конопницкой в Саксонском саду, они шли с Казиком по Королевской улице, когда мимо, с бешеной скоростью, промчалась новенькая, сверкающая машина.

— «Шевроле»! Видел? — крикнул Казик. — Ну и шпарит!

— Не «шевроле», а «кадиллак», — сказал Марцин, глядя вслед автомобилю.

— Фиг!

— Спорим! На пять жвачек!

— На пять? Давай на десять!

— На десять — так на десять! — вошел Марцин в азарт. — Ну, спорим?

— Спорим. Только как его догонишь?

— Не волнуйся! Он около «Европейской» остановился. А ну, поднажми!

Машина действительно остановилась перед гостиницей.

Когда они подошли ближе, у Марцина засосало под ложечкой.

«И дернуло меня спорить на десять, когда и пяти за глаза бы хватило», — подумал он, понимая, что проиграл.

— Ну, кто прав?

Вопрос был излишним. Казик торжествовал.

— Ладно, десять за мной, — заявил Марцин таким тоном, будто жвачка лежала у него в кармане.

— Когда?

— Что когда? — Марцин пристально рассматривал «шевроле», стоявший у огромной вращающейся двери гостиницы.

— Не прикидывайся! Когда жвачку отдашь?

— «Когда, когда»! — передразнил Марцин со злостью. — Можно подумать, я отнял ее у тебя или одолжил.

— Одолжил — не одолжил, а проиграл — отдавай! Нечего было спорить.

— На вот, две держи. — Марцин выгреб из внутреннего кармана две последние жевательные резинки. — Остальные после воскресенья получишь. Ну пока!

— Как? Не пойдешь в «Культуру» посмотреть, что идет?

— Если тебе интересно, купи «Экспресс» или «Жизнь Варшавы». А я еще сто злотых не выиграл в спортлото.

— Уж это точно! Смотри, последний злотый не проиграй. Ты, Марцин, ужасно любишь спорить!

— А тебе что? Привет! — бросил Марцин и торопливо зашагал в сторону Маршалковской.

«Дурак, остолоп, болван! — злился он на себя. — Послезавтра — воскресенье, родители дадут на карманные расходы. Этого на четыре штуки хватит. Но откуда на остальные взять? А ведь еще на стержень для шариковой ручки надо, на карандаши… Свинья этот Казик! Разглядел марку машины и на спор подбил. Сам-то ничем не рисковал. И поделом мне! Нечего с ним связываться! А мама совсем не разбирается в людях. Когда Казик зовет меня гулять, всегда разрешает. Но стоит Костику зайти, обязательно скажет: «Он тебе не компания». Да Костик во сто раз лучше Казика. Костик — мировой парень. А Казик… Казик — прохвост… Ну откуда я еще восемь возьму? Влип! Будь она неладна, проклятая машина! Тьфу! Ну ладно, после драки кулаками не машут! Самое лучшее — отдать сразу все. Развязаться, и дело с концом, а то он проходу не даст. Такой тип, пока своего не добьется, не отстанет. Стержень для шариковой ручки, допустим, мне Вацек даст, несколько грошей попробую у Петрика выудить. Лишь бы до следующей субботы дотянуть. Обойдется как-нибудь! Главное, не раскисать!»