Сусанна Георгиевская - Тётушка Зубная Боль

— Кто вы такие? — вежливо спрашивает детей какая-то девушка. — Кого вы ждёте? Вы к матери?

— Мы к её отцу, — отвечает Ганс. — Он москвич. Его фамилия Кононенко.

— Ну, так вы не туда попали, — улыбнувшись, говорит девушка. — Инженер Кононенко пошёл в марципановый цех. Да… Кажется, он пошёл туда… Знаете, где это? Нет? Ну, так выйдите с фабрики, перейдите дорогу — цеха мармелада и марципана на другой стороне. Только поосторожнее. Слышите? По улице едут грузовики. Не переходите на красный свет.

«Марци-ипан!..» Что же это такое? Какой такой «марципан»? Это нужно обследовать!

Двор. У входа во двор сидит сторожиха. Она вяжет чулок. Солнце уже не посреди неба. Оно садится и весело отражается в её мелькающих спицах… «Быстрей, веселей!» — говорят спицы. Скоро конец рабочего дня.

Асфальт во дворе под ногами детей такой мягкий, их шаги не слышны. Ребята тихонько пересекают двор.

«Марципан» — большая надпись на одноэтажном доме.

Внутри чудесного дома на длинных столах лежат горой удивительные помидоры разной величины. Как они похожи на настоящие! Но ведь в цехах не зреют настоящие помидоры! Рядом — большущая гора огурцов, молодых и старых. Некоторые уже пожелтевшие, а некоторые малюсенькие, молодые. Они нежно-зелёные, цвета недавно родившихся огурцов. Каждый огурец словно бы сгибается в дужку — едва приметно, как настоящий.

Как удалось сделать так похоже?

Здесь сливы всех цветов и оттенков, яблоки всех сортов, с настоящими черенками. Редиска, клубника и земляника, — настоящая, пупырчатая, словно только что пришедшие с грядки или из леса. И всё это ма-арципан!

А как пахнет в цеху! Это похлеще запаха шоколада: воздух здесь пропитан запахом миндаля. Горы овощей, фруктов, корзины из берёсты, наполненные огурцами, орехами, помидорами, уже готовые к отправке в кондитерские, плыли навстречу ребятам.

У столов — художницы, одетые во всё белое, как полагается кондитерам. Перед ними — краски. А в руках — кисточки.

Вот молодая работница. Она сидит у края стола и держит в руках утёнка. Он ещё совершенно белый, но под её кисточкой всё желтеет, желтеет…

Рядом с девушкой — женщина пожилая, тоже в белой косынке и белом халате. Она осторожно мнёт что-то в руках. Крошечная молодая картофелина! Одна, другая…

Работы веселей придумать нельзя — во всяком случае, так кажется Маше.

За столом — много художниц, и все они что-то мнут и раскрашивают: кто помидоры, кто огурец, кто цыплёнка или утёнка. Словно не делом заняты женщины, а игрой. Как быстро мелькают их кисточки, с какой лёгкостью наносят они на фрукты и овощи безвредной кондитерской краской цвета — зелёный, жёлтый, сиреневый и красный!

И вдруг в двери показалась женщина, сильно похожая на тётю Милэ. Только в поварской шапке. Она несла большой ящик. В ящике — белые, ещё не раскрашенные помидоры. Лицо у неё озабоченное, сердитое — словно она что-то подозревает. Три волоска — почему-то очень знакомых, чуть рыжеватых — торчат на её подбородке… И вдруг глаза её выразили испуг. Ага, испугалась! То-то!.. Потом она притворилась, что улыбается: приоткрыла рот, хищно блеснули два её передних золотых зуба.

— Тётушка!.. Тётка Зубная Боль! — закричал Ганс.

— Вот она, тётка Зубная Боль! — подхватила Маша. — Вот, вот она!.. Это тётка Зубная Боль!

Работницы засмеялись, заговорили и перевели, должно быть, то, что сказали друг другу дети по-русски.

И тут-то случилось странное: с тётушки Зубной Боли слетела белая поварская шапка. Перед детьми стояла тётя Милэ. Она плакала. Из глаз её катились большие слёзы. Ящик, который она держала, дрогнул, чуть наклонился, оттуда посыпались овощи, упали на пол, разбились, рассыпались.

Поднялся невообразимый шум. Художницы повскакали с мест, забрали ящик из рук у тёти Милэ, а она всё плакала, плакала, будто маленькая.

Дети растерялись, перепугались. Ганс быстренько потянул Машу за руку, они бегом пересекли двор.

Сторожиха у входа — та, что вязала чулок, — вдруг вскочила, сказала: