Тимоте де Фомбель - На волосок от гибели

Элиза поселила здесь Тоби сразу же, как только он пришел.

Тоби сам обнаружил этот грот, когда обследовал выступ, но селиться в нем вовсе не собирался. Он мечтал о вкусных-превкусных блинчиках мамы Элизы и о мягких матрасах в их разноцветном доме. Но Элиза убедила его, что знать о том, что он здесь, не должна ни одна живая душа. Даже Иза Ли, ее мама.

Открывать пришлось Элизе. Мама была в хлеву, возилась с кошенилями. Услышав стук в дверь, Элиза накинула поверх платья ночную рубашку и взлохматила волосы, словно крепко спала и от стука проснулась. У дверей стояли двое мужчин. Остальные, как видно, дожидались наверху.

— Здравствуйте, — поздоровалась Элиза.

И постаралась зевнуть как можно слаще. Незнакомцы пристально вглядывались в стоявшую перед ними тоненькую фигурку. Свобода, с которой держалась Элиза, их озадачила. Ей исполнилось двенадцать с половиной, но с виду трудно было понять, кто перед ними: маленькая девчонка или молоденькая женщина.

Не зная, как к ней обратиться, они молчали. Но рыцарями они точно не были и быстренько обрели присущую им грубость.

— Пришли с обыском!

Элиза улыбнулась.

— Я научила здороваться даже клопа, думаю, научу и двух тараканов, — сказала она и повторила: — Здравствуйте!

«Тараканы» снова застыли в недоумении: им ничего не стоило размазать мелкую блошку Элизу, но Элиза была Элизой, и размазывать ее почему-то не хотелось. Скорее это она их размазывала взглядом своих больших удлиненных глаз, который опутывал, словно лассо. И они сделали шаг назад. Один из них пробормотал:

— Здрасти.

— Пришли с обыском! — как попугай, повторил второй.

Элиза сочувственно посмотрела на него и обратилась к первому:

— Господин, сказавший «здрасти», может войти, но прошу вас оставить за порогом зверушку, которая вас сопровождает.

Сказавший «здрасти» посмотрел на компаньона, покрасневшего как помидор, и вошел в дом. Элиза захлопнула за ним дверь. Невежа остался на улице. Вид у него был озадаченный.

Элиза уселась на земляной пол возле очага. Вошедший оглядел комнату и сообразил, что долго тут копаться не придется.

Он заглянул за цветные ширмы, перевернул несколько матрасов и вернулся к Элизе.

— Я… Благодарю, мамзель, уже обыскал…

Похоже, он находил удовольствие в вежливом обхождении. Дело-то увлекательное: стоит начать — не остановишься.

— Душевно… рад… поблагодарить вас за… прием, если вы позволите-с мне так выразиться!

Элиза едва не покатилась со смеху. Она поворошила дрова в очаге и, с трудом сохраняя серьезность, проговорила:

— Не ограничивайте себя, дорогой редиска.

«Редиска» было маминым словом, Элиза не очень-то понимала, что оно в точности значит. Но гость был, похоже, польщен. Он выделывал выкрутасы руками и кланялся.

— Мои величайшие извинения, мамзель, осмелились потревожить ваш сон. Больше мы не станем докучать вам презренными обысками…

Пятясь, он продвигался к двери. А Элиза давилась от смеха, чувствуя, что на глазах у нее выступают слезы. И они потекли, когда она услыхала:

— Я ваш покорнейший редиска… преданный вам редиска, мамзель. В конце концов он все-таки вышел и бережно прикрыл за собой дверь.

Элиза на цыпочках подбежала к двери и приложила к ней ухо. Она услышала, как ее гость кричит компаньону:

— Ну что? Есть от чего задирать нос, невежа? Тебя небось не назвала редиской молодая дама, поднявшись с постели!

— Но…

— Никаких «но».

— Извини.

— Кто это извини? Надо говорить «извини, редиска».

— Ладно, так и быть. Извини, редиска.

Элиза рассказала о ночном происшествии Тоби, и стены грота едва не обвалились от смеха. «Преданный вам редиска» с поклоном чуть ли до земли стало их любимым выражением.

Теперь Элиза делила свое время между домом и гротом Тоби. Несколько раз на дню она говорила маме:

— Схожу-ка я на озеро, поплаваю немного. Скоро вернусь.

Весь день Элизе приходилось много и тяжело работать, так что мама охотно ее отпускала. По дороге Элиза прихватывала небольшую мисочку, которую прятала неподалеку от дома. В нее она складывала все, что ей удавалось утащить во время каждого застолья. По счастью, мама сказала Элизе:

— Раз ты столько купаешься, то и есть должна побольше!

И стала готовить в большой кастрюле.

Элиза приносила Тоби мисочку с едой. Вот уж от чего Тоби не страдал, так это от отсутствия аппетита. За едой они болтали, и Элиза сообщала ему новости: