Геннадий Михасенко - Я дружу с Бабой-Ягой

Филипп Андреевич распределил участки, и лагерь растворился в лесу. Некоторое время доносились голоса, потом все стихло — сотни людей как не бывало

Видя, что я валюсь с ног от усталости, мичман Чиж задержал меня на ГКП, отправив на «Маяк» Земноводного. Сквозь тревогу об Альке у меня пробивалась тревога о Задоле.

— Товарищ мичман, вы будете ругать Мальчика рилла за то, что он отпустил меня? — спросил я тоном провинившегося.

— Нет, ругать не буду! Я ему просто наряд вне очереди влеплю — гальюнчик драить!

— Влепите лучше мне!

— И тебе влеплю!

— Но ведь он...

— Разговорчики, Ушки-на-макушке! — перебил мичман. — Следи лучше за «Маяком». Твой пароль — «Ребус»! Пароль поста «Шлагбаум» — «Кроссворд», Автобуса» — «Шарада»! Запомнил?

— Так точно!

— Дерзай! — И мичман Чиж сбежал по лестнице на плац, где толпились осколки личного состава.

Я вынес на балкон один из двух стульев, сел и, облокотившись на перила, уставился в бинокль на мыс. Там было пусто. Барашков стало поменьше — ветер, кажется, развернулся и ослаб. Медленно опуская бинокль, я наткнулся на «Крокодила». Он стоял боком, почти не удалившись с утра от берега. К носу его, поперек, пристало бревнышко — и было полное впечатление, что «Крокодил» держит его в зубах.

Звякнул телефон.

— «Ребус» слушает!

— Говорит «Кроссворд»! Только что «Шарада» сообщила, что там появилась группа в зеленой форме, человек десять. Рассматривают залив. Ждем указаний. Постовой Ронжа!

— Вас понял! Минутку! — И я крикнул: — Товарищ мичман, на перевале — чужие в зеленом! Звонила «Шарада»!

На миг мичман Чиж замер, а в следующий миг стоял уже у телефона. Заново выслушав доклад, он распорядился:

— «Кроссворд», немедленно передай «Шараде», чтобы в случае атаки отступила к вам! Мы идем! Как поняли?.. Все! — Мичман Чиж бросил трубку, выскочил на балкон, потянулся было к рынде, но, прикинув, наверное, что из-за десятка неприятелей не стоит поднимать паники, живо порхнул на плац. — Все ко мне! Все, кто есть! И дневальные, и камбузники — все! Быстрее! — закричал он и затопал так, что гравий брызнул из-под ног.

Набралось человек пятнадцать. Некоторых я не знал — в последнее время прибыло много новичков взамен сбежавших, которые не пожелали ходить строем и мыть посуду.

— Сейчас вы — ударный кулак! — в лоб заявил мичман Чиж. — На перевале подозрительное движение. Делаем вылазку. Не исключена потасовка! Ремнями только угрожать, но не пускать в ход! Учтите! Только угрожать!.. Ушки-на-макушке, без моего распоряжения — ни шагу с ГКП! И никаких туалетов! Ясно?

— Ясно!

— Вперед!

И «ударный кулак», на бегу расстегивая ремни и обматывая ими кисти, скрылся за кубриками. Я чувствовал, что наказ мичмана не пускать в ход ремни — пустой наказ, потому что невозможно будет в стычке лишь размахивать ими бездейственно.

Я позвонил на пост «Шлагбаум».

— «Кроссворд»?

— Да.

— Говорит «Ребус». Группа вышла. Сообщите дальше!

— Есть!

Слева прочесывалась тайга, справа назревал бой, на мысу продолжал мотаться шест, требуя, как дядя Ваня-заика, внимания к себе, — вокруг заваривалось что-то необычайное. А я был в центре! И один, как капитан на мостике корабля, идущего на всех парах навстречу шторму! Правда, где-то в трюме обливался потом кочегар Егор Семенович, но даже врачихи не было — увезла в поселок больного с ангиной. Некоторое время я важно и гордо смотрел то туда, то сюда, словно решая, где важнее и куда крутануть штурвал.

Крутану-ка на пост «Шлагбаум». Я позвонил.

— Говорит «Ребус»! Наши прошли?

— Нет пока!

— Значит, они прямиком. Отбой!

С камбузной лестницы скатился еще один, где-то промешкавший, юнга. Пробегая по мостикам, он заглядывал в кубрики и что-то выкрикивал. Я узнал Сирдара.

— Эй, ты чего остался? — спросил я.

— Ушки-на-макушке! — выпалил он, запыхавшись. — Мичман срочно требует тебя на камбуз!

— Какой мичман?

— Чиж, конечно!

— Они же на перевал рванули!

— Передумали! Решили в камбузе засаду устроить! И открыли военный совет! Тебя зовут!

— Зачем?

— На совет! Ты же вон какой шустрый! — впервые за все время польстил мне Сирдар.

— Хм!

— Жми давай! — Но я колебался. Мне и приятно было, что меня зовут на военный совет, и как-то не по себе, потому что советчик я в таких вопросах неважнецкий, несмотря на шустрость. И потом, почему на камбузе, а не в лесу устраивать засаду, зачем пускать противника на территорию лагеря? Все это у меня перепуталось, и я не мог ни на что решиться. — Тебе что, записку от мичмана принести? — разозлился Митька.