Виктор Александровский - Когда нам семнадцать…

— Засекай!

Услышав команду Петровича, токарь вставил деталь в патрон, включил станок. Из-под резца брызнули синеватые стружки. Они то каскадами сыпались вниз, то вились ручейками, то, пыхнув дымочком, стремительно отлетали в сторону.

Движения Василия были почти неуловимы, но ведь обточку фланца втулки он проделывал сотни раз. Главное-то состояло не в этом!

Токарь остановил станок, быстрым поворотом ключа разжал патрон и крикнул:

— Держи, Петрович!

— Двенадцать минут! — засек Игорь.

Приняв в руки втулку, слесарь несколько секунд недоверчиво смотрел на нее, как бы решая, что же с ней делать, и вдруг протянул ее мне:

— А давай-ка ты, Алексей!

— Что вы, Петрович!

— Ничего, ничего, учись. С приспособлением легче пойдет, бери!

Слесарь почти бросил мне деталь. Подхватив втулку, я вставил ее фланцем в приспособление, набросил на нее накидную гайку и, схватив поданный Игорем ключ, с силой подтянул ее до отказа.

— Добре сидит, — проверил старик. — Пускай станок.

Не помню, как я нажал электрическую кнопку. Загудел мотор, резец двинулся с места, и по черному телу втулки пополз светловатый поясок. С каждым мгновением он становился все шире, и вдруг деталь как бы исчезла, растворилась в воздухе. Ее присутствие выдавала только сияющая дорожка света, вытянувшаяся вдоль оси. По спине у меня пробежал холодок.

— Выключай станок. Так. А теперь замерь, — командовал Петрович. — Смени резец. Растачивай изнутри. Да чего ты? Не теряй времени.

— Семнадцать минут! — объявил Игорь, когда я снял со станка готовую деталь.

Блестящая, принявшая ровные очертания, она казалась совсем не похожей на своих сестер в общей куче литья.

— Ну что, пот прошиб? — весело посмотрел на меня Петрович. — А руки-то, руки-то дрожат… Матушки!

Вытерев платком мокрое лицо, я от усталости присел на ящик у станка.

— Да, конечно, встряска серьезная, — продолжал подшучивать слесарь. — Ты, поди, думаешь, уже токарем стал? Черта с два! Приспособление всему причина. Ну что, сколько времени вкруговую затратили?

— Двадцать девять минут, — подсчитал Игорь.

— Вот… А если бы за станком стоял Павел? Еще меньше! Эх, братцы, какой мы ему подарочек приготовили! — радовался Василий.

С перерыва стали возвращаться рабочие. Они подходили к станку, разглядывали приспособление, задавали вопросы.

— А ну, показывайте, каким «сквознячком» вы решили продуть наше начальство? — спросил кто-то.

— Показать можно, за это деньги не берут, — рассмеялся Петрович и взглянул на меня: — Начнем, что ли, токарь?

Подходил февраль. Как-то утром, вбежав в класс, Тоня подсела ко мне. Она вся сияла от радости.

— Лешка, папа разрешил тебе свидание с братом… Приходите вдвоем с Зиной.

— Когда?

— Да хоть сегодня!

Трудно передать словами охватившую меня радость. Письма, записки, которыми мы обменивались, разве могли заменить встречу? Сколько новостей мне нужно рассказать Павлу!

Но настроению моему суждено было вскоре измениться…

— Что это, твой брат в шкурники записался? — пристал на перемене к Ване Лазареву Маклаков. — Ладно, ладно, не юли, весь завод говорит.

— Мой брат не шкурник! — выкрикнул возмущенный Ваня.

— Го-го! Факт! Куда попрешь… Карточки на хлеб отменили, денежки становятся дороже, отчего не подработать?

— А ну, оставь его! Опять, Маклаков, за старое? — подскочил я к Недорослю.

— Нет, за новое! Вот, почитай! — Маклаков вынул из кармана пиджака лист тонкой папиросной бумаги и швырнул листок мне в лицо.

— «20 января, — прочитал я, — токарь третьего разряда Василий Лазарев, получив срочный наряд на изготовление штучных деталей к комплекту „Г“, отказался выполнить работу и покинул цех. Известно, что Лазарев, несмотря на мое категорическое запрещение, скрытно от всех изготовил какое-то приспособление к станку и стал работать один за двоих. Отказ от выполнения ответственного задания вызван исключительно корыстными побуждениями Лазарева.

Приказываю: за проявленную недисциплинированность токарю Лазареву объявить строгий выговор и понизить его в разряде сроком на три месяца. Осудить „сквозной“ способ работы, как рваческий, создающий разногласия среди рабочих и нарушающий нормальный ритм технологического процесса.