Виктор Александровский - Когда нам семнадцать…

— А вы бы, ребятки, молчали, и точка. От него это дело не зависит, — сказал Петрович. — Если задержка насчет пропуска будет, к Чернышеву пойдем. Тот поможет!

Донесся протяжный гудок. На морщинистом лице слесаря заиграла улыбка:

— Теперь спокойно поработаем. Конец первой смены, начальство-то все поуходит из цеха.

Петрович присел на корточки, открыл дверцу верстака и стал подавать инструмент:

— Резцы победитные тебе, Алексей. Корпус приспособления вместе выточим. Напильник бархатный Василию причитается, он всеми мелкими штучками займется. А тебе, — протянул он руку Игорю, — зубило и молоток, слесарить станешь.

Петрович смерил линейкой чугунное кольцо, лежавшее в углу мастерской, и велел мне катить его прямо в цех.

— Так, так, — подбадривал старик, идя за мной, — двигай прямо к станку Павла.

Вторая смена токарей уже приступила к работе. Мне казалось, что все рабочие смотрят на нас с Петровичем.

Василий с Игорем задерживались в мастерской, и, не дожидаясь их, Петрович приступил к делу. Взявшись за рукоятку станка, он проверил, все ли в порядке. Потом вынул из инструментального ящика специальный ключ, разжал им патрон.

— Подымай, Алеша, — негромко скомандовал слесарь.

Ставя чугунное кольцо в патрон, я предупредил Петровича, что мне еще не приходилось работать на станке.

— Знаю, что не умеешь. Поэтому и в помощники взял. Гляди, — протянул свои жилистые руки Петрович. — Четыре десятка годков они с резцом дружили, а под старость лет пришлось в ремонтники переходить, слесарить.

Склонившись над патроном, он долго и терпеливо устанавливал в нем кольцо, чертыхаясь, что на установку всегда идет много времени.

— Ну вот, теперь можно к обдирочке приступить. Где у тебя чертеж?

Я подал Петровичу свернутый в трубку лист ватманской бумаги. Он долго и сосредоточенно рассматривал чертеж, что-то тихонько напевая, потом зажал в суппорте резец и, сказав: «Дай-то бог», надавил кнопку. Раздалось монотонное гуденье станка.

— Ну, Алексей, начали!

С этими словами Петрович осторожно подвел резец к чугунному кольцу, и на темном теле отливки появился тонкий серебристый поясок. Он становился все шире, светлее. На жестяной противень под станиной станка градом сыпались стружки.

Обточив кольцо раз, другой, Петрович отвел резец и передал мне рукоятку:

— Пробуй-ка, парень!

— Я?

— Ну конечно, ты.

Стараясь не выдать охватившей меня робости, я повернул рукоятку. Резец двинулся к детали. Еще поворот — он впился в нее, и в волосах моих запуталась горячая стружка.

— Не торопись, подачу убавь. Вот так, — густо задымил махоркой Петрович. — Еще проточи разок…

Но вдруг раздался треск, и резец вылетел из державки.

— Перепугался, поди? — Петрович выключил станок. — На первый раз всегда резцы ломают. Попробуй-ка еще. Вот так, так… А у тебя, Алексей, пойдет токарное дело!

Стараясь не выдать охватившей меня робости, я повернул рукоятку. Резец двинулся к детали.

Оставшиеся дни каникул мы с Игорем почти целиком провели в цехе. Корпус приспособления, над которым трудились вместе с Петровичем, вышел точно по чертежу. Не совсем ладилось вначале с накидной гайкой, но Игорь проявил столько упорства, что получились и гайка и остальные детали приспособления.

— Башковитый у тебя дружок, — сказал мне как-то Петрович.

Здесь, в цехе, за рабочим верстаком, заметил я в Игоре перемену. Сказать, в чем она состояла, мне было еще трудно. Но теперешний Игорь едва ли пустился бы через Байкал на своих лыжах и вряд ли купил бы автоматическую ручку на деньги, предназначенные для радиоприемника.

Работа над приспособлением двигалась к концу. И вот однажды…

— Начнем, что ли? — спросил Василий, бросая недокуренную папиросу.

— А чего ждать-то? Смена на перерыве, начальство из цеху повыходило, мешать некому, — отозвался Петрович.

С помощью Игоря я вставил в патрон корпус приспособления и попросил Петровича проверить установку.

По тому, как Василий засовывал руки в карманы и тотчас вынимал их обратно, по настороженным взглядам, которые он бросал вокруг себя, я чувствовал, что на душе у него было неспокойно.

— Крепи! — отрывисто бросил Петрович и кивнул Лазареву, чтобы тот готовился.

Василий подошел к своему станку, взял из кучи литья втулку, которую надо было обточить, и уставился на часы в руке Игоря.