Эдуард Веркин - Мертвец

— В ногу все на раз-два-три!

Мы начинали шагать в ногу, и с сосен осыпались шишки, иголки и кора. Это было смешно. Хорошо хоть клещи в наших местах не водились. В больших количествах.

Или загадки. Озеров знал целую кучу совершенно оригинальных загадок, я раньше таких даже не слышал. И большую часть этих загадок разгадал, конечно же, Упырь. Умненький попался. Такой умный, что даже рядом стоять было тяжело, я ни одну не разгадал. Ну, один раз я был на правильном пути.

Пару загадок Катька разгадала, весело. Левой-правой, левой-правой, топ-топ-топ.

— Подтянуться! — принялся звать Озеров. — Подтянуться! Почти пришли!

Тропа расширилась, стала похожа на дорогу и начала подниматься к узкоколейке. Народ заулюлюкал и побежал, мы с Упырём не спешили и подтянулись к узкоколейке последними.

— Дорога, — улыбнулся Упырь. — Узкоколейка…

Я бы не назвал это узкоколейкой. Это была скорее какая-то кривоколейка. Все рельсы были ломаные и какие-то вывернутые, чуть ли не в спирали закрученные. Но блестели — движение, значит, продолжалось.

Озеров встал на рельс.

— Внимание, полезная информация! — Озеров дунул в свисток. — Эту узкоколейку построили в тысяча девятьсот двадцать девятом году, она ведёт к месторождению глины, там раньше был керамический заводик и посёлок. Два года назад мы этот заводик возродили, так что теперь там делают коллекционную посуду и даже фарфор. Ну и посёлок тоже поднимается. Раз в неделю туда ходит поезд. До него…

Озеров поглядел на часы:

— До него, собственно, уже совсем ничего, поезд уже запаздывает… Придётся отрезать машинисту мизинец.

Озеров рассмеялся, и мы все тоже рассмеялись.

— А нет, — он указал на рельсы, — придётся мизинец оставить, жаль, жаль, рельсы звенят, зовут нас в дорогу…

Ничего рельсы не звенели, тут всё было по-другому, с узкоколейной спецификой. Сначала рельсы начали подрагивать, потом продольно шевелиться, как вытянутые в бесконечность змеи, потом задёргались. А когда до транспорта осталось совсем немного, они начали корчиться. Именно корчиться. Это было неприятное зрелище — рельсы были совсем как живые. Противно. Я заметил, что многие тоже отвернулись.

— Всем по сторонам! — объявил громогласно Озеров. — Мотовоз опасен для жизни!

Из-за поворота показался вагон. Пожалуй, когда-то давно, лет сорок назад, это именовалось гордым именем «мотрисса», сейчас же от мотриссы ничего не осталось. Ржавая посудина со следами свежей сварки и пятнами мазута по бортам. За штурвалом сидел толсторожий мужик в зелёной футболке, мужик точно спрыгнул с плаката про происки зелёного змия.

Успешные происки.

Я на всякий случай отступил подальше, Вырвиглаз рассказывал, что как-то раз, кажется после Нового года, этот толсторожий сбил оленя. Мне не хотелось, чтобы он меня сбил сейчас.

Вагон снизил скорость, затем вообще остановился. Двери не открылись, их просто не было. Народ бойко устремился занимать места, Озеров подбадривал, рекомендовал располагаться равномерно во избежание возникновения нежелательных дифферентов.

Упырь тоже рванул к мотриссе, но я его остановил.

— Обратно не спеши. Последним зайдёшь, первым выйдешь — золотое учкудукское правило.

Мы устроились на задних, самых трясучих местах, поручней не нашлось, и мы схватились за спинки сидений. Остальные тоже держались, словно мы все собирались прокатиться не на старой мотодрезине, а на истребителе или на американских горках.

— Все готовы? — осведомился Озеров. — Тогда вперёд! Эй, капитан, трогай!

Капитан прохрюкал что-то на языке пещерных людей, схватился за рычаги, где-то в районе носа загудело, где-то под полом громко хрустнуло, колесница смерти сдвинулась с места.

Поездка получилась весёленькая. Тряска, лязг, рёв, «любо, братцы, любо…», ну и всё по списку. В пути нам были предложены закуски и напитки: шоколадные батончики с орехами и изюмом, буржуинская газировка. От щедрот среднего и малого бизнеса. Все были довольны. А вечером Озеров обещал устроить большой костёр, настоящую кашу и охоту на раков в ручье. Все были в восторге. А Упырь принялся шептать мне, что он пробовал лангустов, омаров, гигантских креветок и тигровых креветок и какого-то совсем диковинного морского паука, а раков не пробовал, но слышал, что их надо варить обязательно с укропом, рак — это закуска патриота.

Что-то он нервничал. И поглядывал на Катьку. Как бы невзначай — типа хотел завязать шнурки, а тут взгляд упал. Но Катька на него никакого внимания не обращала, она была занята обсуждением маршрута с Озеровым. Я смотрел в окно, ничего интересного.