Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга. Бойкая Кайса и другие дети. Рассказы и повесть.Собр. соч. Т. 6 (Сборник)

Анна Стина бросила взгляд на страницу книжки, которую только что читала.

— Садрак, Месхак и Абеднего, вот как мы их назовем. Как тех троих в горящей печи. [14] По библейскому преданию еврейские юноши, брошенные по приказу вавилонского царя Навуходоносора в раскаленную печь и спасенные ангелом. В русском переводе Библии: Азарий, Ананий и Мисаил. Этот вот, с белым пятнышком на лбу, будет Садрак. Он самый хорошенький. Мы подарим его Калю-Колченожке.

— Значит, у него будет наконец что-то живое! — мечтательно сказала Малявка.

Каль-Колченожка сидел один почти весь сочельник. Его мама должна была прийти только поздно вечером. Начало смеркаться, Каль собирался уже было зажечь свет. И тут послышался знакомый топот ног по лестнице.

— Вот идут ангелочки меня повеселить, — сказал сам себе Каль и с надеждой поглядел на дверь.

И в самом деле в дверях показались два ангелочка. Ведь только у ангелов бывают такие сияющие глаза и круглые, румяные щеки.

— Вот тебе что-то живое! — с восторгом крикнула Малявка и протянула ему корзинку.

— Открой ее! — воскликнула Анна Стина. — Не бойся, там не змея.

Каль-Колченожка, мечтавший о чем-нибудь «живом», радостно прижал к груди маленького черного Садрака. Теперь ему не придется лежать в полном одиночестве.

Мама терпеливо объяснила своим девочкам, что нельзя держать в доме так много кошек. И теперь в саду маляра под вишней стоит маленький белый крестик. А на нем химическим карандашом довольно криво нацарапано: «Здесь покоятся Месхак и Абеднего, оплакиваемые Анной Стиной, Малявкой и многими другими кошками».

— Эй ты, мелочь пузатая! Мелочь!!

Резко, протяжно и ликующе пронзил этот крик вечернюю тишину.

Тот, кто, очевидно, и был мелочью пузатой, поднялся на грядке с клубникой и стал внимательно всматриваться в соседний сад. Но враг не показывался. Зато снова прозвучало как вызов:

— Э-эй, ты, мелочь пузатая!

Тогда тот, кто был на грядке с клубникой, разозлился всерьез.

— Иди сюда, ты — трусишка! — воскликнул он. — Иди сюда и скажи мне это в лицо… Слабо?

Белокурая голова с быстротой молнии вынырнула из густой листвы вяза, росшего возле соседнего забора.

— А вот и не слабо! — откликнулся белокурый и вызывающе плюнул через забор. — А вот и не слабо! Мелочь пузатая!!

По всему селению пронеслось, словно лесной пожар: Альбин и Стиг снова принялись за свое! И несколько мгновений спустя все окрестные мальчишки уже стояли в напряженном ожидании на дороге.

Да, Альбин и Стиг снова принялись за свое. Они занимались этим каждый вечер. Они занимались этим давным-давно. Они соперничали. Соперничали почти целых девять лет. То есть с тех самых пор, когда лежали в колыбельках.

— Подумать только, у Стига уже вырос первый зуб, — гордо сказала мама Стига маме Альбина, когда мальчикам было по шесть месяцев. После чего мама Альбина пошла домой и сунула указательный палец в ротик Альбина. Но нащупала лишь мягкую, беззубую десну.

— Подумать только, Стиг уже может стоять, если только есть за что держаться, — сказала несколько месяцев спустя мама Стига маме Альбина.

Мама Альбина пошла домой, вытащила его из колыбели и поставила возле дивана на кухне. Но маленькие кривые ножки Альбина подогнулись и он с криком рухнул на пол.

— Подумать только, Стиг ходит уже так хорошо, что впору маршировать, — еще несколько месяцев спустя сказала мама Стига.

Тогда мама Альбина ринулась со своим мальчиком к доктору, чтобы узнать, не болен ли чем-нибудь крошка Альбин.

Конечно же, он ничем не был болен.

— Все дети начинают ходить в разное время, — сказал доктор.

Но вот настал праздник и на улице мамы Альбина.

— Подумать только, Альбин говорит уже «прогноз погоды», хотя ему не больше двух лет, — сказала она маме Стига.

— Скажи «прогноз погоды», — решительно велела та сыну.

— Де-де, — сказал Стиг.

Это означало «дедушка» и было совсем не то же самое, что «прогноз погоды».

Мало-помалу Альбин и Стиг начали ходить в школу. Они сидели на одной парте и, собственно говоря, должны бы стать лучшими друзьями. Но о какой дружбе может идти речь, когда они все время состязались друг с другом. И оба старались во что бы то ни стало переплюнуть друг друга, потому что так уж повелось с тех самых пор, когда они были совсем маленькими. До чего же трудно им жилось! Если учительница ставила Альбину «хорошо» по арифметике, то Стиг свирепствовал, точно лев. Он сидел дома и считал, считал без конца, пока глаза не вылезали у него на лоб. А если Стиг отличался в гимнастике, пройдя на руках вокруг школьного двора, то Альбин потом полдня надрывался за скотным двором, повторяя этот трюк.