Юлия Комольцева - Я балдею от его ямочек

В эту секунду Лина готова была вцепиться ему в волосы, так он ее раздражал!

– Мир, ага?

Он протянул ладонь Мику. Тот пожал плечами.

– Я с тобой не ссорился.

Егор схватил его руку, потряс. Клоунада давалась ему с трудом, что просчитывалось по смущенной физиономии. С еще более нелепым видом, Егор присел на одно колено перед Линой.

– Мадам, я виноват!

– Хватит паясничать, – поморщился Мик.

– Мадам, я исправлюсь, – продолжал Егор, протягивая к ней руки, словно в мольбе.

Лина невольно рассмеялась. Сердиться на него долго было невозможно. Ей уже доводилось быть свидетельницей подобных сцен, когда Егор, дурачась, извинялся перед Кариной или кем-то другим, случайно зацепив ракеткой или попав мячом. Тогда он держался более непринужденно, вызывая смех окружающих. Не сводя с него глаз, она мечтала, чтобы его дивная улыбка была обращена к ней.

И вот теперь он перед ней на коленях. Шут гороховый!

– Тренировки сейчас начнутся, нет смысла возвращаться, – деловито высказалась Лина. – Да и в школе показаться надо.

В эти дни было пропущено столько уроков, сколько за все предыдущие четверти!

– Ты в какой школе? – Небрежно спросил Егор.

Лина ответила. Он обратился к Мику:

– А ты?

Мик сделал вид, что не услышал, предложил:

– Давай свернем, тут во дворах проход.

Между домов почти не было ветра, лето наступало на пятки: колыхалось в мареве разноцветье, пахло нагретой травой. За забором кудахтали куры. Лина сбавила шаг.

– Прикольно. В центре города, курятник, пожалуйста! Никак не привыкну!

– К чему? – Спросил Егор.

– Тут все на контрастах, да? – Тихо проговорил Мик, не глядя на них. – То солнце жарит, то ливень, рядом с небоскребами какие-то избушки на курьих ножках…

– Утром в море искупался, а вечером на лыжах катаешься в горах, – подхватил Егор.

Лина с Миком смотрели на него исподлобья.

– Ну да, – медленно произнесла она.

– Что? – Он развел руками, вмиг поняв, что продолжается их недавний разговор. – Я не виноват, что у меня папа хорошо зарабатывает! Ты меня достала уже этим упрекать!

Лина покрутила пальцем у виска.

– Я тебе ни слова про это не сказала!

– Но думаешь-то так!

– Я о тебе вообще никак не думаю!

– Егор, ты рюкзак забыл, – вдруг заметил Мик.

Тот чертыхнулся, кинул на Лину быстрый, сердитый взгляд и попросил:

– Подождите меня, ага?

– Не ага! – Буркнула она.

Едва он отошел, Лина схватила Мика за руку.

– Бежим быстрей!

– Ну что ты как в детском саду? Не можешь общаться, не общайся!

Откуда только взялся у него этот покровительственный тон?! Лина опешив, разглядывала Мика, словно впервые увидев.

– Сколько тебе лет? – Вдруг спросила она.

– Сто сорок восемь, – без запинки ответил он.

– Ладно, долгожитель, с каких пор ты командовать начал? Не общайся! Легко сказать! А если он меня бесит?!

– Влюбилась?

Она отвела взгляд. Его вопрос не требовал ответа. Лина отпустила ладонь Мика, он, вздохнув, положил руки ей на плечи и развернул к себе. Она неожиданно обнаружила, что смотрит на него снизу вверх.

– Ты понимаешь, что все это ерунда, да? Его крутой папа, частная школа, кроссовки за 10 штук, лыжи по уэкендам. Не в этом же дело!

– А в чем?

Она заворожено, как малышка на Деда Мороза, таращилась на него. Черные, как угли, глаза глядели без привычного вызова. С сожалением и тоской.

– Ерунда все это, – повторил Мик.

Он думает о своем, поняла Лина.

А ей, дурынде, показалось… Она на минуту решила, что небезразлична ему. Как друг, разумеется. Что он переживает за нее с Егором, как у них все сложится. Или не сложится.

Конечно, все это чушь и мелочи жизни, и не стоит тратить нервные клетки. Вот что имелось в виду. Мик прав. Есть вещи поважней.

Ему, и правда, сто сорок восемь лет! Он в тысячу раз взрослей. Страшно подумать, почему это случилось!

Осознав это, Лина взяла и обняла его.

Мик замер, застыл, как изваяние, только кадык прыгал туда-сюда, – Лина видела краешком глаза.

Жалость унижает, да?

Пацаны не плачут, да?

– Это не ерунда, – строго сказала Лина, отлепившись от него, – это любовь! А важней любви нет ничего на свете, понял?

– Понял, – усмехнулся Мик.

– Да ни черта ты не понял! Ты думаешь, я романтическая идиотка, пускаю розовые слюни. А вот влюбишься сам, и увидишь! Или что? Ты уже того… влюблялся и разочаровался?

Мик закатил глаза.

– Лин, мне пятнадцать скоро, естественно, я уже был влюблен.

Сказано было с невероятным апломбом. Лина опять поразилась, куда делся прежний Нахаленок.