Пётр Заломов - Петька из вдовьего дома

На святках к хозяйке пришли ряженые, много танцевали, пили вино, пели песни. Груня принарядилась, подвила волосы, но Петьке показалось, что в своем обычном наряде она гораздо приятнее.

Случайно он услыхал слова «жених» и «смотрины» и понял, что кто-то пришел смотреть Груню как невесту. Всех больше обращал на нее внимание маленький невзрачный человек с плешивой, будто объеденной молью, головой. По всеобщей просьбе он запел оглушительным голосом «Как на реченьке Дунае перевоз Дуня держала». Вместо Дуни певец вставил, ко всеобщему удовольствию, имя Груни, и Петька догадался, что это, наверное, и есть жених. Певец орал пьяным голосом, но все ему шумно аплодировали.

Разошлись гости только в три часа ночи. Уходя утром к матери во вдовий дом, Петька встретился в коридорчике с Груней, и она показалась ему красивее, чем обычно. Девушка словно бы расцвела, даже лицо ее порозовело.

Вечером Груня опять сидела за шитьем, а мать ее деловито рассуждала о приданом, и Петька радовался, что наконец-то девушка выйдет замуж.

Прошли святки, Груня все шила приданое, а жених между тем не появлялся.

В один из вечеров, еще подходя к домику, Петька услышал страшный шум, а когда вошел, то первым делом увидел Груню, бьющуюся в истерике на полу. Мать же ее кричала на какую-то толстую бабу, требуя обратно пять рублей, та в ответ скверно ругалась, обвиняя и Грунину мать и саму Груню в обмане.

Кричали все, и Петьке было трудно разобраться, что же произошло. Только по выкрикам толстухи: «гулящая девка», «воспитательный дом», «ребенок» — Петька понял наконец, что свадьба расстроилась.

С этого дня мать и дочь, обычно дружные, начали ссориться. Груня упрекала мать в жадности, в том, что она слишком мало заплатила свахе, потому-то она и выболтала все. Родители соперницы не пожалели двадцати пяти рублей, и дело сделалось, хотя невеста — бывшая канавинская проститутка. Мать же кричала, что Груня сама виновата во всем, что она потаскуха и вешается всем на шею.

Целую неделю продолжались эти яростные споры. Груня извелась вконец, под глазами у нее появились синяки. Дело кончилось тем, что мать с дочерью помирились и отводили душу, ругая общих врагов — сваху, жениха, подлых родителей соперницы, которые его «перебили». Мать тогда плакала, обнимала и целовала дочь, причитая, какие они несчастные, как жестока к ним судьба.

Понемногу в домике воцарились прежнее спокойствие и скука. Как-то, когда старухи не было дома, Груня пришла к Петьке в одной рубашке, подсела к нему на постель.

Выглядела Груня грустной и усталой, попыталась она рассказать несколько анекдотов, но сделала это так скучно, что веселья не получилось. Посидев еще немного молча, она нехотя встала, ушла к себе.

Почему-то теперь Петьке совсем не было ее жалко, он думал о ней с раздражением, зло: «Вот стерва! То рада была хоть за облезлую крысу выскочить, то ко мне лезет!».

На другой день Петька рассказал матери о Груне. И Анна Кирилловна пришла в ужас.

Вечером того же дня Петька отправился на ночевку к старшей сестре Лизе, которая вышла замуж за столяра [95] … вышла замуж за столяра. — Старшая сестра Петра Заломова Елизавета вышла замуж за сормовского рабочего Г.И. Гаринова. В их доме на Первой линии (ныне улица Пугачева, 6) Петр жил не только в 1892 году, но и в 1900–1902 годах, когда работал на Сормовском заводе. Отсюда 1 мая 1902 года он ушел на знаменитую политическую демонстрацию. , Правда, сестра жила далеко от вдовьего дома, но Анна Кирилловна была готова на все, лишь бы избавить сына от опасного соседства. Лиза переговорила с мужем, и Петька стал спать в прихожей на высоком столярном верстаке. О несчастной Груне он быстро забыл.

Только ранней весной Петька случайно узнал, что Груня умерла от чахотки. И тогда все разом вспомнилось: и то, как была одинока и несчастна девушка, и то, как много она работала, и то, как искала чьего-нибудь сочувствия и ласки, да так, видать, и не дождалась их…

Последний год в уездное училище Петька ходил вместе с Федькой Колодовым, который оставался в третьем классе, как и во всех предыдущих, на второй год. Таким образом, Федька начал свой шестой год занятий в училище. Познакомился Петька и со многими новыми учениками. Некоторым из них было уже по восемнадцать, а то и по двадцать лет. Так эти превосходили ростом многих учителей.

По количеству учеников класс был громадный: в нем соединили всех учеников из второго основного и второго параллельного классов, а кроме того, и всех оставленных на второй год. Третьегодники были редкостью: родители, потеряв терпение, предпочитали своих безнадежных шалопаев поскорее пристроить к делу. Ребята были разные. Были парни искушенные, уже немало вкусившие от жизни, знавшие толк в женщинах, пристрастившиеся к табаку, вину, по-мужски судившие о многом. Таких было не более десяти, но именно они задавали тон, направляя мысли и чувства класса. Это они обычно приносили новые анекдоты про учителей, про попов, про разную всячину.