Пётр Заломов - Петька из вдовьего дома

Как-то у Петьки были деревянные солдатики, прикрепленные к планкам. Передвигая планки, можно было легко заставить солдатиков «маршировать», «строиться в ряды». Теперь Петьке кажется, что и эти солдаты, марширующие сейчас по полю, тоже деревянные.

Петька много видел картинок, на которых генералы идут в атаку впереди солдат. О войне Петька думал, как о справедливой защите отечества от коварных врагов и их насилия. Но теперь он увидел, что подготовка к войне — тоже насилие. И впервые мальчишке пришла в голову мысль, что если солдат обучают войне насильно, то силой их можно послать и воевать.

Восхищение Петьки перед войной разом остыло. Петька убедился, что командиры — вовсе не отцы солдатам, как говорится в стихах и рассказах. С болью видел он, как солдаты трепещут перед всяким начальством. И Петька задумался: «Кто же устраивает войны? Ведь не эти же жалкие люди, что маршируют сейчас под команду крикливого офицера? Войну объявляют цари, значит, им она и нужна, чтобы земли чужие завоевывать!»

Петька вспомнил царицу Екатерину II с пышными локонами, с великолепной короной на голове. Раньше казалась она ему красивой, теперь же он с неприязнью подумал о ней: «Вишь вырядилась, а солдатиков лупят всякие унтера!» Вспомнил Петька, что и дядя Яков относится к царям неуважительно: Николая I называет «Николкой», а царствующего Александра III — «Сашкой», вспомнил, и очень это ему понравилось.

Патриотизму Петьки был нанесен непоправимый удар.

Особенно удивила Петьку маленькая потрепанная книжечка, которую однажды подарил ему седой солдат, с оглядкой вытащив ее из-за голенища сапога:

— На-ка вот, малец, дома почитай! А тут, на плацу, чего глазеть?..

Солдат прижал к себе Петьку и шершавой ладонью добродушно потрепал его вихор, как это делал когда-то отец.

Придя домой, Петька прочел книжку одним духом, не отрываясь. В ней рассказывалось о четырех днях войны [73] В ней рассказывалось о четырех днях войны… — Рассказ В. М. Гаршина «Четыре дня» впервые был опубликован в 1877 году. Из-за антивоенного характера рассказа читать его в казармах запрещалось. — самых страшных днях, которые раненый солдат Иванов провел в лесу около трупа убитого им врага, ожидая своей смерти.

Петька впервые читал книжку про войну, в которой ничего не говорилось о подвигах генералов, не описывались красочные картины сражений, а рассказывалось про солдатские страдания, боль и кровь. И он невольно задумался над переживаниями рядового Иванова, который, убив в атаке ранившего его неприятеля-турка, сначала считал, что поступил правильно. Но наутро солдат увидел, что перед ним лежит вовсе не турок, а египетский крестьянин, силой пригнанный турками на войну, одетый в их форму. Значит, думал Петька, солдат убил не врага, а ни в чем не повинного человека. Мать его теперь всю жизнь будет плакать и ждать родного сына, а солдат Иванов навсегда останется безногим калекой.

Больше всего Петьку поразили мысли о бессмысленности войны, когда люди, никогда раньше не видевшие друг друга, ни в чем не виновные друг перед другом, должны убивать. Кто виноват в этом? Цари, объявляющие войны, или сами солдаты, покорно идущие на войну? Эти вопросы, которые раньше Петьке казались такими ясными, теперь уже не выглядели столь простыми.

«Неужели все дураки? — размышлял он. — Неужели не могут заменить войну чем-нибудь другим? Ну канат бы перетягивали, как это делают солдаты во время игры. А может, устроили бы спор самых умных людей! Да мало ли чего могут придумать люди? Неужели обязательно пули, кровь, смерть?..»

Петьке очень хотелось поделиться одолевающими его мыслями с солдатом, который подарил ему книжку, но больше его он так и не встретил.

Частенько Петька с Санькой-маленьким и его дружком ходили в Окулов овраг, за Печерское кладбище, что в верстах трех от города. Когда-то здесь был старый лес, но от тех пор остались лишь огромные полусгнившие пни, на которых росли во множестве опенки. Сюда ходили за земляникой, за орехами, грибами.

Но больше всего Петька любил Окулов овраг за его необыкновенную красоту. И часто-часто у мальчика было желание не возвращаться отсюда вовсе во вдовий дом. Выкопать бы землянку и поселиться в ней. О дождливой осени, суровой и снежной зиме, о волках, для которых, поговаривали, овраг служил приютом, не думалось. В книгах об отшельниках, удалившихся от мира, о которых Петька много читал, почему-то ничего не говорилось о снеге и холоде.