Николай Кузьмин - Где найдёшь, где потеряешь (Повести)

— Глупец! — крикнул Алеша в сердцах.

Ведь вот же, вот почему корежит рефулер! Перед отяжелел, корма легче и выше. Продолжая бранить недогадливость свою, устранил он здешние неполадки, задраил люк, кинулся обратно по трапам и переходам. Новый план сопротивления шторму озарил его напряженный ум — план реальный, безопасный, проще простого! Надо хорошенько загрузить корму — вот секрет. Надо затопить наполовину понтон или два, и тогда наступит нужное соотношение балласта по всей дрейфующей площади.

— Сейчас, сейчас! Лучше поздно, чем никогда. Открою оба люка и дело в шляпе!

Он выполнил свое намерение. Он выполнил его с великим трудом, поскольку прижимные винты на крышках были затянуты до отказа. Но вот люки отверзлись, разинули черные пасти, а «шляпы» — никакой. Не попадает вода в понтон, хоть ты тресни!

— Проклятье! — возопил обманутый парень. — Нахальство!

И ему показалось, что ветер злорадно присвистнул в ответ, что волны заплескались веселей — для себя веселей, а для него, конечно, яростней и выше. Однако при этом они только вскидывали порожние емкости на своих горбах, не перекатывались, не накрывали, не заливали как следует. Вместо потопа, вместо необходимых центнеров полезной воды шторм выдавал скаредные порции, жалкие литры, пронося остальное без дела и мимо. Чтобы начерпать таким образом посудину целиком, понадобилась бы вся ночь, а это никак не устраивало.

— Да, — произнес Алеша, видя с фонариком никчемные лужи на дне поплавков, — негусто. В час по чайной ложке. Среди воды без воды…

Между тем рефулер выгибался все круче, опаснее для себя. Алеша знал это, чувствовал как бы собственным телом. И еще он боялся, что ничего не поделать, разгром плавучей цепочки, пожалуй, предрешен. И выходит, риск, мужество, соображения долга и чести, забота об инвентаре — в общем, все это самоотверженное плавание сквозь бушующий мрак — ни к чему вовсе?

Стало муторно парню, обидно просто так мокнуть, мерзнуть и напрасно корячиться. Сразу вспомнил он о своем заявлении, что в куртке хранил. Однако вспомнилось тут же, ненароком, и еще кое-что причастное к ситуации — такая сказочка поучительная про двух лягушек, которые угодили в кринку с молоком.

— Может, все-таки кабель? — обессилевая, но не теряя надежды, бормотал Алексей. — Может, сообразить весло? Оторвать доску и — весло. Или парус. Парусом выправил бы. А что? Ведь парусит корма, коробка, я сам парусю… парушу… парусничаю, тьфу! Но этого мало. Да… Надо что-то пошире. Что? Что еще? Ну что же?

Он все-таки придумал, сообразил, настырный салага! Уже не восторгаясь больше своей изобретательностью, без торжествующих выкриков и брани, пустился Алеша в третий поход по рефулеру — третье искушение судьбы. И мнилось ему, будто в тех двух случаях, когда орал и тратил эмоции попусту, как раз они-то и подвели, сглазили, не позволили осуществиться почти гениальным замыслам. Будто коварный залив подслушал и воспрепятствовал. Будто всесильный шторм в сражении с ним, бедовым человечком, заполучил откуда-то колдовскую поддержку и даже некую волю, злобную душу, а также суровый приказ одолеть смельчака. Фантастика, конечно… Вернее, фантазия и мистика. Тем не менее Алеше так чудилось, вопреки здравому смыслу, и отделаться от наваждения теперь он не мог.

Не отрывая подошв, скользя ими, как полотер, по доскам настила, боязливо продвигался он вперед за пятнышком света, которое гнал перед собой. По трубам над водоворотами карабкался ползком, обхватывая их в обнимку. Поэтому штаны давно промокли насквозь, и в сапогах была чавкающая сырость. За ворот телогрейки текло с волос. Плечи тоже — хоть выжми. Но хуже казалось другое: море следило за ним. Оно угрожающе ахало, шипело, тянулось к нему ледяными ладонями волн, плевало в лицо брызгами ненависти и презрения. В союзе с ветрами и темнотой эта бездна воды играла понтонами всего лишь для потехи, как с мышью кот, и для потехи же позволяла Алеше покувыркаться до срока в обреченной схватке. Однако так думало море. Сам упрямый противоборец не хотел думать так и не признавал себя погибающим микробом. Надломленный, одинокий? Это еще ничего не значит. И две неудачи еще не конец. Вот погоди, достигнет того люка, где спрятана выручательная вещица… Вот погоди! Посмотрим. Только бы он там был…

Стиснув зубы, молчком, чтобы не тратить в голосе убывающих сил и не выдать шторму свою козырную тайну, преодолевал Алеша метры агонизирующего рефулера, тихо подкрадывался к поплавку, в котором, возможно, хранилась победа. «Тихо!.. Спокойно!.. Только бы он там был!.. Если никто не взял… Только бы он там был», — владела напуганным умом парня одна-единственная мыслишка.