Тимоте де Фомбель: Глаза Элизы

Дракон уполз. Дерево стоит. Оно даже поет.

И тут Тоби заметил на краю котловины две фигуры. Одна, та, что повыше, едва стояла на ногах; другая, пониже, крепко держала ее за руку.

Тоби их узнал: Илайя и Лунный Диск.

Лунный Диск отыскал сестру в яме возле стены. Холод превратил ее в ледышку. Увидев Тоби, мальчик помахал ему рукой. Его жест означал: не беспокойся, я позабочусь о сестре.

На долю секунды глаза Илайи и Тоби встретились. Тоби опустил голову и ушел вслед за своим отрядом.

Лунный Диск уже несколько часов стоял рядом с Илайей. Она застыла, раздавленная раскаянием. Стояла и смотрела в котловину, готовая сделать шаг и упасть. Она хотела умереть, чувствуя, что виновата во всех несчастьях вселенной.

Лунный Диск тихонько заговорил с ней, спокойно и ласково. Придвинулся к сестре почти вплотную и запел, не разжимая губ. А потом замолчал.

Казалось, Илайю покачивает ночной ветер. Котловина опустела, в ней не осталось ни одной живой души. Только они вдвоем стояли на краю кратера: ночь наполнила его темнотой и сделала похожим на озеро.

Лунный Диск притянул к себе сестру, уложил ее, и они заснули, тесно прижавшись друг к другу.

Тем временем мятежная «Весна» продвигалась к Верхним Ветвям. Отряд Тоби становился все многочисленней. Жителей Дерева воспламеняла надежда. Мужчины и женщины выходили из своих домов. Поначалу они напоминали сов, ослепленных ярким светом, но как только привыкали к нему, присоединялись к людскому потоку, который неудержимо стремился вверх.

Джо Мич бежал! Ущипни себя, а то не поверишь!

— Я же говорил! Я же говорил! Наконец-то добрая весть! — радовался толстенький коротышка, пытаясь влезть в парадный костюм времен своей молодости.

— Чудо из чудес, — поддакивала ему жена. — Чудо из чудес!

Прихватив с собой факелы, люди вновь стали выходить из дома по вечерам. На ветвях слышался детский смех.

Все внимательно присматривались к Дереву.

Искали мельчайшие перемены.

— Может, время упущено? — сомневались одни, глядя на редкие на Вершине почки.

— Засучите-ка лучше рукава, несчастные нытики! Никогда не бывает слишком поздно! — отвечали им другие.

Люди, которые сами взрастили свою беду, ощутили ответственность, и это чувство подняло их с колен. Повсюду принялись заделывать дыры, соскребать вокруг почек мох. Даже влюбленные больше не вырезали на коре сердечек с именами.

Да, новости в самом деле радовали.

Жители Верхних Ветвей, пришедшие на помощь Тоби, рассказали ему все, что знали о бегстве Джо Мича. Они своими глазами видели его верхом на последнем долгоносике в сопровождении телохранителей, которые вели с собой двух пленников.

Ряды сторонников Джо Мича стремительно редели. Конечно, они были и в той толпе, которая следовала за Тоби, но не считали нужным признаваться.

Тоби понимал, что Джо Мич бежит вовсе не куда глаза глядят. У него наверняка есть план. В руках Мича оставалась самая драгоценная валюта, которую он мог обменять на что угодно: старый ученый в берете и его жена.

Рядом с Тоби теперь постоянно был Виго Торнетт. Он с радостью узнал, что его племянник Плюм благополучно выпутался из всех бед и нашел безопасное убежище в одном из домов на Нижних Ветвях. Виго казалось, что он видит вокруг зелень своих первых вёсен.

Как-то утром на одной из веток Торнетт заметил двух тощих сгорбленных старух. Старухи стояли и не спускали с них глаз. Виго сказал Тоби, что пойдет и расспросит их.

Тоби издалека наблюдал за бравым Торнеттом — разбойником, не лишенным любезных манер. Торнетт вежливо поздоровался со старухами. И вдруг пригнул одну из них к земле и наподдал ей как следует коленкой. Схватил вторую, вмазал ей кулаком в зубы и швырнул рядом с первой. Затем он принялся топтать обеих, переминаясь с одной ноги на другую. Несчастные жертвы жалобно скулили. Тоби не тронулся с места.

Обескураженные лесорубы рванулись к Торнетту, намереваясь связать безумца.

Тоби подошел к ним не спеша. И сразу же узнал старушек.

— Оставьте Торнетта в покое, — сказал он лесорубам. — Он знает, что делает.

На коре в платках и широких старушечьих платьях лежали Рашпиль и Торн. Безжалостные подручные Мича бросили хозяина и переоделись старухами, понадеявшись затеряться в толпе.

Рассвирепевший Торнетт мстил бы негодяям и дальше, но вспомнил Ролдена, который умер в заточении на его глазах. Ни месть, ни прощение не могли вернуть ему друга.