Гайда Лагздынь - Старые дневники и пожелтевшие фотографии

Ребят на машине отвезли в детприёмник. В детприёмнике четыре этажа. На первом — потерявшиеся дети, в основном, малыши. На втором этаже — чуть постарше. На третьем — правонарушители, беглецы. На четвергом этаже — ребята из бандитских шаек. Детдомовские попали на третий.

На койках, покрытых серыми солдатскими одеялами, сидели и лежали чумазые, рваные и хорошо одетые ребята. Около стола «братва» резалась в карты. Когда за спиной троицы закрылась скрипучая дверь, длинный подросток подлетел к Афанасию и выдернул из рук мешочек с сухарями.

— Братва, жратва! Посылочка с воли! А вы, голопузые, не пикать!

«Братва» в один миг расхватала содержимое мешка и аппетитно захрустела сухариками. — Ништяк паёчек! Хозяйственный. Откудова такие заявились? Куда путь держите? Не желаете разговаривать? — Длинный швырнул в Афанасия пустым мешком. — Брезгуете? Ну-ну.

У Афанасия сжались кулаки. Стёпка тащил Кольку за штанину в угол. Колька же, вцепившись в Афанасия, не двигался. В это время дверь снова скрипнула, появились двое новеньких.

— Пончики! — подскочил к ним длинный. — Чего в кармашки мамка на дорожку положила? — О детдомовских забыли. Они не заставили себя долго упрашивать, забрались на второй ярус.

— Эх ты, Афоня! Жадничал, сухарика не дал. «До юга далеко!» — передразнил Афанасия Стёпка.

— Наши, наверное, спать собираются? Поужинали, — тихо сказал Колька. — Слышь, Афоня? Может быть, домой, а? Дома так хорошо.

— Хорошо, — буркнул Афанасий, — а на юге лучше.

— На юге, на юге! Видел я твой юг! Чем на Волге у нас не юг? Скоро в саду яблоки начнут падать. Белый налив уже ничего — съедобный.

— А наш бор? — мечтательно вздохнул Стёпка. — Сейчас бы чернички поесть.

— Землянички бы тоже не худо, — добавил Колька.

— Чернички-землянички! — с издёвкой передразнил сосед. —

Вам эти ещё дадут чернички-землянички, — махнул он в сторону стола, за которым продолжалась игра в карты. — Кого-нибудь проиграют, и будешь ушами сапоги чистить.

— Почему ушами? — удивился Стёпка.

— А у них всё косяк-наперекосяк, шиворот-навыворот.

И действительно, не успели ребята как следует осмотреться, как к ним снова привязался длинный по кличке «Шах».

— Ну что, мальки, приуныли? Путёвочка в Крым сорвалась? Чего опустили косорыльники? Спляшите-ка русского!

— Ты их не тронь, — неожиданно подал голос подросток в военной гимнастёрке, молчаливо сидевший недалеко от троицы. — Не то...

— Что не то? — подскочил к нему Шах.

— Не то схлопочешь! — смело ответил крепыш.

Длинный психанул и с визгом кинулся на крепыша. Крепыш вытянул вперёд руку и слегла махнул. Шах кубарем полетел между коек.

— Наших бьют! — крикнул кто-то из братвы. Несколько тощих подростков налетели на крепыша, но, подскочив, отлетели рикошетом, будто тот был сделан из металла. Снова отворилась дверь. Длинного и ещё одного из братвы увели. Афанасий подошёл к пареньку в военной гимнастёрке.

— А ты почему такой железный?

— Я не железный. Меня старшина научил приёмам борьбы. Он с Кавказских гор. У них там все сильные.

— А почему ты в горы не поехал?

— Домой после демобилизации поехал, в свою деревню. Её немцы в сорок втором сожгли, и всех жителей, и моих... Приехал, а там даже труб нет, одни воронки. Вот документы потерял... вытащили такие вот... Я сыном полка был.

— Так давай к нам! У нас директор — во! Возьмёт!

— А чего побежали?

— Да так, на море захотелось посмотреть.

— Что море! Море как море. Хотите, расскажу? — Но рассказывать не пришлось. Троицу вызвали.

— Ты к нам просись! — уходя, Афанасий выкрикнул адрес детского дома.

— Ну что, бегунки? Что с вами делать прикажете?

— Домой хотим, — сказал Стёпка.

— Домой отправьте, — добавил Колька.

— Домой? Что так быстро захотели? Чего тогда бегали? Неизвестно ещё, захотят ли вас назад взять? Кому такие нужны?

— Марии Даниловне... ребятам.

— А когда убегали, думали о воспитательнице? — Ребята молчали.

— Сейчас спросим! — Строгий мужчина стал звонить по телефону.

— Детский дом? Вот они, передо мной стоят. Здоровы. Что? Пусть остаются? Вот видите, из дома отвечают: раз не хотят у нас жить, пусть живут у вас. — Ребята заволновались.

— А мы домой хотим! Пусть нас обратно возьмут!

— Бегать не будете? Слово даёте?

— Даём. Ни разу больше, — шмыгнул носом Афанасий.

— Собирайтесь.

— А чего собираться? Мы собранные, — покосился Стёпка на дверь. — Крепыша Васю жалко. Он законный, с документами, только потерял. Вы его к нам пошлите, человеком сделаем.