Алексей Логунов: Колосок с Куликова поля

От скуки Карабчик вышел в сенцы, подергал дверь — на замке. Потом подергал другую дверь: она вела в хлев, где жила корова Зорька. Дверь не открывалась, но зато качался клин, которым ее запирали. Потянул его Карабчик посильней — клин и выскочил. Сладко запахло навозом, прелой соломой.

Не выйти на улицу было просто невозможно. И Карабчик вышел. От яркого солнца, запаха теплой земли и крапивы его слегка пошатывало. Тихо-тихо, маленькими шажками, он прошел мимо палисадника, мимо погреба, миновал колодец… Впереди, за дорогой, синел пруд. А за ним начинался мир, в который одного его не пускали. «Ты куда, Карабчик?» — обычно спрашивала мама. И Манюха тоже. Сегодня его никто об этом не спросит. Он на свободе! Конечно, когда мама узнает, что он ушел из дома один, то очень огорчится. «Что же ты, Подсолнушек?» — скажет она. Но Карабчик старался не думать об этом.

Ведь так весело было идти далеко-далеко, и совсем одному! Карабчик пополоскал ноги в пруду, поймал и потом отпустил водяного жука. За прудом, на лугу, постоял у ямы, в которой выжигали известку, а на тропинке нашел осколок чашки с золотой каемкой.

Но самое большое чудо его ждало впереди: это была изба деда Митрича. Вся она такая маленькая, приземистая, словно и не изба вовсе, а теремок из сказки. Оконные наличники ее выкрашены в ярко-синий цвет, отчего изба казалась синеглазой. Да и крыша не соломенная, как у других, а из досок. По ним во все стороны разросся зеленый мох. А в одном месте между досок даже цвела желтая сурепка.

— Карабчик! — услышал мальчик обрадованный голос деда, словно тот давно ждал его. — Заходи под навес, потолкуем.

Навес был устроен в проулке, на случай дождя. Здесь стоял небольшой верстак, две старых кадушки, лежали доски. Вокруг были разбросаны щепки и пахло смолой. Сам дед сидел на приземистом чурбаке и аккуратно обтесывал деревянный круглячок. На землю сыпались мелкие желтые стружки. Можно было подумать, что он не круглячок строгает, а стрижет золотистого ягненка.

Дед Митрич разворошил стружки в решете, которое стояло рядом, и вынул оттуда крупное куриное яйцо.

— Держи гостинец, — протянул он Карабчику.

И мальчик немного осмелел. Он присел на корточки и стал ловить стружки в ладонь.

— Вот, ногу себе новую делаю, — словоохотливо заговорил дед Митрич н постучал себя по деревянному обрубку. — Эта неуклюжая очень. Рассохлась вся, скрипит.

— Сам себе ногу делаешь? — удивился Карабчик.

— Конечно, ведь я же старый солдат, — засмеялся Митрич, — значит, все должен уметь делать, даже щи из топора варить. И однажды сварил… Не веришь?

Карабчик знает, что это сказка, Манюха ее ему рассказывала, но он сейчас искренне верит даже и в это. И ему хочется стать старым солдатом, чтобы все-все на свете уметь делать.

— И кто тебя только научил всему? — снова удивляется мальчик.

— Нужда научила, — отвечает дед. — Она, брат, нужда-то, всему научит.

— А какая она, деда?

— Нужда какая? Старая она. Тыщу лет ей, а может, и больше.

— А меня научит она? — снова допытывает мальчик.

Научит, — уверенно говорит дед Митрич. — Вот как повстречаешься с ней, так и научит.

— А где я с ней повстречаюсь?

— Да уж где-нибудь повстречаешься. Ходит-бродит она по белу свету среди людей, не ждешь, не зовешь ее — а она припожалует.

«Скорее бы уж, что ль, приходила, — думает мальчик — Деду Митричу что, он вон даже ногу для себя делает сам… А я маленький, ничего не могу».

— Плохо быть маленьким… — вздохнул Карабчик.

Дед Митрич внимательно посмотрел на мальчика, хитро прищурился.

— Мы люди маленькие, да удаленькие, — весело сказал он, — и на выдумки горазды. И ты не горюй, что мал, не один живешь — с людьми. Придет время — всему научишься.

— Научусь, — согласился Карабчик.

— А что же ты яйцо не ешь? — спросил Митрич. — Умеешь пить, чтобы скорлупу не разбить?

— А разве можно так?

— Можно.

И Митрич научил мальчика делать «фокус-мокус». Проделаешь в скорлупе гвоздиком маленькие дырочки с двух сторон — и пей. Выпьешь все, а скорлупа целая останется. Как будто настоящее яйцо, только совсем легкое.

Сделал дед Митрич мальчику и обещанную ветряную мельницу, и даже подарил совсем маленькую пилу-ножовку. Хотя и была она величиной с ложку, но пилила, как настоящая.

И Карабчик заспешил домой. Ему не терпелось что-нибудь смастерить самому, как дед Митрич. В избу он вошел прежним путем, через хлев. Манюха еще не приходила, и мальчик стал искать, что можно было бы распилить. Но ничего такого не находилось.