Елена Габова - Отпусти меня

– Знаю, конечно.

– Ну и как?

– Леся. А как меня звать, знаешь?

– Соколовский.

– Вообще-то Сергей.

– Сергей. Ладно. Будем знакомы.

Я подала ему для знакомства мокрую руку. С нее еще стекали капли. Он протянул свою, потрясли руками. Я – стоя в воде. А потом он меня – раз – и выдернул из воды, как какую-нибудь маленькую сорожку. Он так выдернул, что я почти влетела в него.

– Эй, осторожнее!

Я провела рукой по волосам, поправляя прическу. У меня – короткая стрижка, ее можно вообще-то не поправлять.

– Почему? – спросил он, – почему осторожнее?

Я вспомнила свое раздражение, связанное с ним. Что можно было его оттолкнуть, а не целоваться. Что нужно было оттолкнуть. Я была жутко недовольна собой и им.

– Потому что… потому что… потому что я тебе не б… Понял?

– Ого! Какие ты слова знаешь!

– А ты думал? И не смей больше трогать меня, понял?

Он точно думал, что я девица легкого поведения. Потому и набросился с поцелуями. А я? Что я? Я не отказалась целоваться с ним – и, может быть, я действительно такая?

Хорошо бы поговорить об этом с Валькой. Мне так захотелось оказаться сейчас рядом с подругой и все ей рассказать!

– Ты поцарапалась, – сказал он. И наклонился, хотел поцеловать то поцарапанное место. Он точно хотел поцеловать! Не ошибаюсь!

– Не смей! Не трогай меня!

– Вот здесь, – он показал у себя щеке, около своей родинки. И усмехнулся.

В город возвращались по шоссе. Рядом с тем местом, где мы жгли костер, пролегало шоссе. А я и не знала! Правда, машины проезжали тут редко. До города можно было дойти пешком. Можно было и одной возвращаться – делов-то. К утру бы дошагала. К утру! Это значит, вторую ночь не ночевать дома? Меня бы мамаша просто убила. Нет уж, лучше с Соколовским. Езда по шоссе понравилась мне гораздо меньше. Не трясло, да, но пыли наглотались от проносящихся мимо редких машин – мама, не хочу.

Теперь я как можно дальше старалась держать голову от его спины. И ухватилась не за пояс Соколовского, а за ручку своего сиденья. Так вот и ехала, в натуре отстраняясь от него и – в воспоминаниях – от его губ.

Он подъехал прямо к нашему дому. Откуда-то знал, где я живу. Въехал в ущелье между двумя крутыми иномарками. Рисковый парень. Чуть зеркало у одной не своротил.

– Приехали! – на меня оглянулся. Улыбнулся и подмигнул.

Я слезла, пошла. Безо всяких прощальных слов.

Он крикнул вслед:

– Пока, Леська! Эй, Ле-еська!

Я не ответила. Не оглянулась.

Взревел мотоцикл. Уехал.

…У него такие мягкие губы… весь день я помнила их мятный вкус. Вот почему он жвачку жевал… чтоб целоваться вкусно…

А муравьишка утонул. Я это тоже помню. Лучше бы не спасала его. Может, прибило бы листик к берегу, он бы спустился с листика, как с плота, спокойненько так, деловито и поспешил бы по своим великим делам, к своим великим соплеменникам.

Вечером так и подмывало рассказать обо всем Вальке. Она прибегала ко мне на минутку узнать, как у нас все прошло. Он меня не обидел? Он хороший? Я рассказала про костер, про речку. Даже про муравья. Но о том, что мы целовались… нет. Конечно, сначала я хотела с ней поделиться, хотела спросить, очень ли это неприлично: в первый раз – и сразу целоваться. И вообще, кто я такая, раз целовалась в первую встречу… Но я сдержалась. Не потому, что это была тайна. От подруги у меня тайн нет. Просто я вспомнила, как она рассказывала про петрозаводского Кольку. У нее разладилось с ним. И если бы я рассказала об этих поцелуях, ей, может быть, было бы горько.

Потому что целоваться с Сережкой было сладко. Зачем же добавлять горечи моей любимой Вальке? Перед тем как заснуть, я вдруг вспомнила себя на аэровокзале несколько дней назад. Как я смотрела телевизор и плевалась, когда на экране парень с девушкой целовались. Я вспомнила это и удивилась: это была я? Мне было противно смотреть? Почему? Почему? Ведь целоваться сладко…

…А глаза у него, как листья ивы.

А губы его как мед.

Назавтра в школе Соколовский смотрел на меня внимательно и вместе с тем как-то задорно, весело. И как-то так… свысока. С горки. Я отводила глаза в сторону и краснела. Чего он? Почему он так смотрит? Презирает меня после вчерашнего? Да я сама себя презираю!

На перемене загородил мне вход в класс, когда я решила вернуться туда за смартфоном.