Холли Шиндлер - Темно-синий

Я смотрю на дорогу, на блестящую хромированную решетку радиатора, которая надвигается на нас, и вдруг мою спину обдает жаром — я понимаю, что мама все воспринимает наоборот. Это не она уменьшается, а грузовик увеличивается, потому что приближается к нам.

Я хочу сказать ей: «Мам, это совсем как на занятиях по рисунку. Ты помнишь, что написала на доске в прошлое воскресенье? „Перспектива“ — помнишь? Близкое — больше, далекое — меньше, верно? Грузовичок просто приблизился к нам, мам, только и всего. Только и всего».

— С дороги! — кричит мама и неожиданно и без всякой причины выворачивает руль в сторону.

В салоне слышен сначала мой визг, потом визг тормозов, а затем глухой удар и смачный хруст — это мы въехали в почтовый ящик, который развалился на тысячу кусочков. Наконец «темпо» боком соскальзывает в канаву и останавливается.

Позади нас пикап тоже взвизгивает тормозами, затем разворачивается.

— Вы там в порядке? — кричит водитель, выпрыгивая из кабины. Выглядит он как местечковый политик с плаката своей предвыборной кампании — своим в доску. На нем рабочие ботинки и бейсболка с сеткой на затылке. На заднем кармане его черных джинсов — светлый кружок от круглой жестянки жевательного табака. Лицо у него сейчас такое, как будто мы испугали его до смерти, и он только что проглотил весь табак, что мариновался у него за верхней губой.

— Да как вы смеете гнать как сумасшедший! — кричит мама, открыв водительскую дверь «темпо». — Как вы смеете ехать по моей полосе. По моей полосе! Как вы смеете нас съеживать!

В это время хозяйка дома, перед которым происходит эта сцена, распахивает дверь, чтобы посмотреть на свой почтовый ящик. Рот у нее открыт, лицо блестит от кольдкрема, она вытирает руки полотенцем.

— Простите, — говорю я водителю пикапа. — Не надо было мне позволять ей садиться за руль. — Я расправляю плечи в надежде, что это придаст моим словам хоть какой-то вес.

— Она ведь не пьяна? — спрашивает мужчина. — Рановато еще вроде бы.

— Нет-нет, — говорю я. — Что вы! Она вообще не пьет.

— А что тогда с ней такое? — спрашивает он и кивает в сторону мамы.

Она стоит возле почтового ящика и кричит женщине с полотенцем:

— Да как вы смеете ставить эту штуковину посреди дороги? Вы что, не знаете, что это противозаконно?

— Это реакция на медикаменты, — вру я. — Когда мы выехали из дому, все было нормально. Кто мог знать, что все так получится!

— Тогда ей надо к врачу, — говорит мужчина.

— Да, конечно. Спасибо за беспокойство. Мы к нему и едем, — опять вру я. — Мне стоило самой сесть за руль.

Вообще-то я молитвы не очень жалую, но тут беззвучно произношу: «Господи, пожалуйста!» — мне жизненно необходимо, чтобы мои слова казались правдивыми и убедительными. У меня душа ушла в пятки, но можно ведь сыграть, правильно? Как те актеры, которые играют Шекспира на сцене позади Академии искусств. Если у меня получится хорошо сыграть, я смогу убедить водителя пикапа, что на самом деле я мамина старшая сестра.

Наверно, молитва сработала, потому что мужчина кивает, как будто поверил мне. (А если даже и нет, сейчас я увезу маму отсюда, и он, скорее всего, думает, что это само по себе неплохо.)

— Я заплачу вам за разбитый ящик, — говорю я женщине и протягиваю ей деньги, на которые я должна была следующие две недели обедать.

Женщина энергично трясет головой и хлопает полотенцем — дескать, не смеши меня, мы старые друзья, и я никогда не возьму у тебя денег.

— Вы не поможете вытащить нас из канавы? — спрашиваю я водителя пикапа.

Ни слова не говоря, он прицепляет «темпо» к фаркопу своего грузовичка. Взревел мотор, взвизгнули шины, и вот наша машина уже стоит на дороге.

А потом они — мужчина из пикапа и женщина с кухонным полотенцем — стоят и смотрят, как я запихиваю маму на пассажирское сиденье и обегаю машину, чтобы сесть на место водителя.

— Чертовы мужики за рулем. — Мама все не может успокоиться. — Мужчины будут пытаться присвоить себе твои дороги, Аура. Всегда помни об этом. Они будут пытаться выманить у тебя разум. Твои мысли — дороги, посыпанные гравием.

Я ее почти не слушаю, потому что полностью сосредоточилась на том, чтобы выглядеть опытным водителем. Пристегиваюсь, хватаюсь за рычаг переключения скоростей — притворяюсь, что вожу машину уже черт-те сколько лет. Для меня это нормально, абсолютно ничего страшного, постоянно этим занимаюсь.

Я легонько нажимаю на педаль газа, но машина все равно прыгает вперед, словно укушенная. Я смотрю в зеркало — водитель пикапа и домохозяйка смотрят на все это круглыми глазами, раскрыв рты, словно дети, прилипшие к телевизору, по которому показывают какой-нибудь ужастик.