Кристине Нестлингер - История одной семейки

Когда я замолчал, Йоши положила вязанье на колени, почесала голову спицей и сказала:

— Говорят, в каждом человеке есть что-то от би. И тут ничего необычного нет. Да это теперь и не запрещено больше — разве что с малолетними! — Она захихикала. — Правда, ты как раз и есть малолетний!

Я взглянул на нее немного обиженно. Ее хихиканье было тут ни к чему. Но Йоши ничего не заметила. Она еще почесала голову под черным ежиком, а потом положила спицу на вязанье.

— Кстати, — сказала она, — как фамилия Йоханнеса, я знаю. Мог бы сразу меня спросить. Он учится со мной в одной школе, ходит в одиннадцатый класс. Мюллер его фамилия. Совершенный сноб и хлыщ. Прыскается духами, а волосы феном укладывает. Шмотки все навороченные, «Армани» да «Хехтер». «Лакост» для него уже слишком дешево. А на руке «Ролекс» болтается.

Йоши была совершенно уверена, что в доме Муксенедеров-Мюллеров не было никакого мужа и, соответственно, отца.

— Он уже много лет назад свалил. Они развелись, — сообщила она. — Но могу узнать поточнее. Сестра одной моей подружки когда-то гуляла с Йоханнесом!

Йоши пообещала в тот же день все разузнать и позвонить мне. Я дал ей свой номер телефона. Было уже было без четверти двенадцать, и Йоши засунула в рюкзак не только записку с телефоном, но и вязанье.

— Ровно в двенадцать мне надо быть дома, — сказала она, — мать ждет на обед. На дорогу от школы до дома мне отпущено всего двенадцать минут!

Мы позвали официантку, но у той дел было по горло.

Каждый раз, проходя мимо с чашками и тарелками, она повторяла «Сию минуту» или «Сейчас-сейчас», но потом снова про нас забывала и семенила к другому столику. Йоши уже нервничала, то и дело поглядывая на часы. Я сказал:

— Беги! Я заплачу!

Йоши схватила рюкзак и встала.

— Спасибо тебе большое.

Она наклонилась и поцеловала меня в щеку очень быстро, очень нежно и чудесно. А потом побежала прочь. Я смотрел ей вслед, проводил взглядом до входной двери и там, около кассы, увидел окаменевшую Солянку.

К сожалению, Солянка недолго продержалась в окаменевшем состоянии. Как только Йоши ушла, она быстрее молнии пронеслась по заполненному посетителями кафе между тесно стоящих столов и стульев, плюхнулась на стул Йоши и заявила обвиняющим тоном:

— Я уже десять минут за вами наблюдаю!

Я про себя пожелал, чтобы Солянка немедленно сгинула. Растворилась в воздухе, провалилась сквозь землю, вылетела ракетой через потолок — все равно, лишь бы исчезла! Нежный, невесомый поцелуй Йоши оставил во мне потрясающее чувство. Мне хотелось ощущать этот поцелуй до самой последней капли, и чтобы никто не мешал. Но Солянка этого допустить, конечно же, не могла.

— Никогда бы не подумала, что ты такой жестокий, — сказала она. Ее глаза были полны слез. Подбородок и нижняя челюсть ходили ходуном. — Ну скажи хоть что-нибудь!

Слезы потекли у нее по щекам, двойной подбородок трясся так, словно она слишком долго просидела в холодной воде.

Какой-то разумный внутренний голос сказал мне: «Не сдавайся! Не поддавайся! Если не поддашься — проблема номер один будет решена!»

К сожалению, я редко слушаю свой внутренний голос. Я пробормотал:

— Ну перестань, перестань! Ничего ж не произошло!

Так я проворонил реальнейший шанс безболезненно расстаться с Солянкой. Она еще чуток повсхлипывала, взяла у меня носовой платок, измазала его соплями и призналась, что жутко ревнует, потому что дико меня любит. Конечно же, она знает, что поцелуи в щечку не считаются, тем более что чмокнул не я, а «приставучая девка». И она просит простить ее «срыв».

Я ничего на это не сказал, и Солянка решила, что прощена, снова сделалась довольна, как перепеленутый младенец, и принялась рассказывать о школе.

Последний урок отменили, вот почему она смогла так неожиданно прийти. И причину своего визита она тоже назвала. У Йо сегодня запланирована вечеринка, потому что его предки уехали. И меня на нее пригласили — передав приглашение через Солянку.

Я отказался. Мне надо учиться, сказал я.

— А если я тебя сильно-сильно попрошу? — Солянка сложила свои лапищи на манер маленькой девочки и прижалась ко мне. Она пахла потом и эвкалиптовыми конфетками от кашля. Ощущение было такое, что ко мне прислонилась огромная мягкая пастила. Меня слегка затошнило.

Я схватил проходящую мимо официантку за фартук и взмолился:

— Счет, пожалуйста!

Официантка прониклась важностью момента и позволила отдать ей деньги. Солянка надулась.