Владимир Майбородюк - Приключения Пиноккио – 2, или Тайна золотых монет

Конечно же, говорить о присутствии при этом событии свидетелей, подразумевая под ними издыхающего ящера, вряд ли приходится. По всей вероятности, последний уже никак не мог осмыслить факт появления перед ним объекта внеземного происхождения. И уж, тем более, попробовать этот самый объект на зуб. Впрочем, спустя мгновение ящер действительно не мог уже больше ничего. Кроме, разве что, того, что, при благоприятном стечении обстоятельств, заявить о своем некогда существовании, будучи выставленным на всеобщее обозрение в виде скелета и в качестве экспоната в просторном, с высоким стеклянным потолком, зале…

… Приземлившись на плоскую, метра два в высоту, базальтовую глыбу у ручья, колоннообразный инопланетный объект, вместе со своим неотесанным постаментом очень похожий на памятник двум преждевременно почившим земным существам, некоторое время пребывал в состоянии относительного покоя.

Выражение «состояние ОТНОСИТЕЛЬНОГО покоя» стало бы нам более понятным, окажись мы в этот момент поблизости от инопланетного аппарата. Тогда бы все мы, что называется, кожей, вплоть до легкого покалывания в ней, почувствовали бы, как наэлектризовано окружающее нас пространство… Как оно, становясь каким-то плотным и вязким, постепенно обволакивает нас, сковывая наши движения; ощутили бы присутствие мощного энергетического поля, столь же плотного и почти осязаемого, до краев наполненного бурлящими в нем информационными потоками. И если бы мы, полагаясь на свои ощущения, предположили тогда, что сейчас, в эту самую минуту, должно произойти нечто необычное, наше предположение оказалось бы верным на все сто процентов…

И действительно, под воздействием светящихся голубым светом довольно широких колец, возникающих неизвестно откуда, словно набрасываемых на колоннообразный аппарат чьей-то невидимой рукой, и тут же с негромким гудением одно за другим спадавших с него вниз, земля под пришельцем задрожала. А гранитная глыба, на которой он стоял, стала буквально на глазах…таять, с негромким потрескиванием растекаясь вокруг ручейками песка и мелкого гравия. Словно была не крепким камнем, а выставленным кем-то на солнце большим куском льда…

После того, как каменная глыба исчезла с поверхности земли, став песком и пылью, подымавшейся вверх, словно дым от костра, и тут же уносимой прочь легким ветром, каменистая почва в том месте начала сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее оседать вниз. Проваливаться куда-то, словно ее перемалывали неизвестно откуда появившиеся под поверхностью земли огромные жернова. Или энергично подгребал под себя ворочавшийся где-то глубоко под ней чудовищный муравьиный лев, решивший на всякий случай, или от нечего делать, обзавестись еще одной воронкой-ловушкой…

В нее-то, эту воронку, и погрузился, сохраняя при этом строго вертикальное положение, и сам себя, таким образом, предавая земле, космический аппарат Большого Отца. Аппарат, доставивший на нашу планету драгоценную Матрицу.

Вскоре ровный гул, доносившийся из недр земли, и ее дрожание прекратились. Аппарат достиг оптимальной глубины погружения, и бортовой компьютер сразу же перевел его силовые установки на функционирование в режиме ожидания.

И тогда глубоко под землей, на расстоянии нескольких миль от ее поверхности, внутри корпуса контейнера с бесценной, содержащей Матрицу, капсулой, ожил таймер. На его табло, осветившимся в кромешной тьме спокойным голубым светом, вспыхнули алого цвета иероглифы… Знаки, служившие давно затерявшейся в глубинах Метагалактики цивилизации символами исчисления времени. И означавшие отсчет его в сторону убавления отныне и до истечения шестидесяти семи миллионов земных лет…

Шестьдесят сем миллионов лет спустя. Наши дни. До включения механизма активации Матрицы остается девять лет, семь месяцев, четыре дня.

На небольшой площади перед роскошным зданием филиала «Бэнк оф Гурунди» творилось нечто невероятное. Впрочем, имевшие там место события, по нашим временам, вряд ли можно, к сожалению, назвать такими уж и невероятными. Но, по крайней мере, необычными они, эти события, были точно.

Судя по оживлению, и, нужно сказать, оживлению весьма заметному, и для этих мест совсем не свойственному, размеренный ритм деловой части города с четырехсоттысячным населением был нарушен. Хотя назвать «оживлением» захват заложников группой вооруженных до зубов экстремистов при попытке ограбления банка и меры, принимаемые отрядами местной полиции по освобождению граждан, оказавшихся в руках бандитов и нейтрализации последних, – назвать все это «оживлением» тоже было бы, пожалуй, не совсем верно.