Ирина Карнаухова - Наши собственные

Мельком взглянув на всегда чистенького Хорри, старушка обнаружила у него на рубашке две оторванные пуговицы, пятно на рукаве.

«Плохо, — подумала Анна Матвеевна. — Горе — полгоря, а горе да руки опустить, — полная беда. Да у меня самой халат неделю не стиранный… Да еще и старшие девочки ссорятся… Неладно. Этак совсем унывать начнем».

И старушка разбушевалась. Все ей, видите ли, в доме не так. Девочки плохо моют посуду. Кастрюли стоят не на том месте. Мороженица грязная. (Подумаешь, мороженица! Нужна сейчас мороженица!) Анна Матвеевна разошлась — не удержишь, и начала на кухне чистить и ворчать, чистить и ворчать. И ворчала она так сердито, что Таня примолкла, и даже Лиля без возражений взяла полотенце и стала вытирать посуду. А Катя и Муся только сунули носы в дверь, понюхали, что пахнет штормом, и хотели было убраться восвояси, — не вышло.

— Вы что это? — грозно надвинулась на них старушка. — Цветов нарвать не можете, в вазы поставить?

— Можем, — испуганно пискнула Муся.

— В сад отправляйтесь, и чтоб на каждой тумбочке букет был.

Малышки бросились в сад и усердно стали рвать цветы.

И вот уже Катя и Муся с венками на головах сидят на крыльце и болтают, болтают и не ссорятся. Значит, здесь — порядок.

Мальчиков, под присмотром Василия Игнатьевича, отправили убирать двор и сарай.

А Анна Матвеевна продолжала командовать.

— Да что ж это, — возмущалась она, — девочки вы, кажется, уже большие, скоро невесты; вам, кажется, поручен порядок на кухне. А разве это порядок?! Кастрюля!!! Разве это кастрюля? Кастрюля должна сиять, как солнце! Нет, ярче солнца! А мясорубка?! Где вы видели, чтобы мясорубка лежала, а не была бы привинчена к столу? Давно вы ее употребляли?.

— Ох, давно!.. — тяжело вздыхает Таня. — Очень давно.

— Гм… гм… — осекается Анна Матвеевна, — это все равно! Готовится в кухне или не готовится, раскладка подходящая или бедновата, — кухня должна блестеть! Я вас спрашиваю: должна блестеть? Ведь мы — здравоохранение. Вы понимаете, что это значит?

Девочки понимают. Хотя и о здоровье, и о сохранении его уже трудно говорить.

Сияющая «ярче солнца» кастрюля полна жиденькой горошницы — была она на завтрак, будет и на ужин. Но не стоит перечить расходившейся старушке.

Анна Матвеевна оставляет кухню лишь после того, как она приведена в образцовый порядок. Излучают сияние алюминиевые кастрюли. Пылают медные котлы. Привинчена к столу мясорубка. И девочкам начинает казаться, что вот-вот над котлами взовьется вкусный пар, из духовки потянет теплым запахом пирогов, и мясорубка бешено завертит ручкой, выпуская мясной фарш.

Но чудо не совершается — в кастрюле та же горошница.

Анна Матвеевна продолжает обход дома, несмотря на то, что солнце клонится к закату. Лиля и Таня сопровождают ее, как верные адъютанты, и бросаются исполнять каждое ее приказание, хотя не смотрят друг на Друга.

Анна Матвеевна уже не бушует, но она сурова: все не так! Койки заправлены плохо. Подушки не взбиты. На шкафах — пыль. На подоконниках пыль, на табуретках — пыль… Девочки стараются изо всех сил, и вот уже одна переставила кресла, другая поправила картину, малышки принесли букеты, и комнаты вдруг снова приобрели тот нарядный вид, который легким движением придает им любящая рука.

Анна Матвеевна искоса поглядывает на девочек: «Довольны… улыбаются… советуются… Ну, пронесло, прости господи».

Таня смотрит на себя в зеркало и смеется:

— Ну и чумичка!

— Ничего, вымоешься и чистый сарафан наденешь, — говорит дружелюбно Лиля. — Хочешь, я тебе дам? У меня есть ненадеванный.

— С удовольствием, — соглашается Таня.

Анна Матвеевна удовлетворенно улыбается.

Во время шествия по дому Лиля увидела, что дверь в комнату Геры приоткрыта. Она заглянула в щелку. Койка не заправлена, пол грязный, на столе — немытая тарелка. Лиля подошла к Анне Матвеевне.

— Анна Матвеевна, — сказала она, — а у Геры в комнате давно не прибрано. Его сейчас нет, надо привести комнату в порядок.

— Ну что ж, — сказала Анна Матвеевна, — надо так надо. Метелка вон там в углу. А совок в кухне за дверью.

Анна Матвеевна повернулась, чтобы идти дальше дозором, но Лиля подала ей метелку и совок.

— Пожалуйста, Анна Матвеевна.

— Спасибо, — сказала старушка растерянно и пошла в комнату Геры.

Анна Матвеевна мела и вытирала пыль, а Лиля стояла на пороге. И только она заметила, как Тишка забрался в комнату, как он залез под кровать и мягкой лапой выкатил оттуда что-то блестящее к самым ногам Лили.