Эдуард Веркин - Пролог (сборник)

Жаль, подумал Пауль. Хорошее было точило.

Биолог лежал на фундаменте, тряс головой. Время еще было. Пауль спрыгнул на землю, подошел к биологу, подхватил его на плечи. Повернулся к огню. Огонь приближался, молодая зелень горела хорошо. Конечно, за периметр огонь выйти не мог, в ней было слишком много воды, с таким количеством воды ни один огонь бы не справился.

Зато он легко справится с топливным танком, Пауль прекрасно это понимал. Через десять, может пятнадцать минут огонь доберется до бака, нефть взорвется. И тогда точка «Ноль» перестанет существовать.

Хотя она и так уже перестала существовать.

Пауль решил, что в подобных ситуациях не следует думать, в подобных ситуациях следует действовать. Пауль побежал в сторону огня. Надо было разогнаться как можно сильнее, тогда получится проскочить, вряд ли полоса огня достаточно широка.

Разбежаться не удалось. Биолог оказался слишком тяжелым. Пауль продавился через огонь, пламя повисло на руках, ногах, плечах, Пауль привычным глазом отыскал самые толстые стебли, выхватил косу, рассек их вдоль, чтобы было много воды. Сбил огонь и быстро вырезал маленький плацдарм, на который втащил дымящегося биолога.

Отдышался.

Затем Пауль действовал уже спокойно. Продвигался на несколько метров, возвращался, подтаскивал биолога, снова продвигался. За спиной хлопнуло, в спину ударила теплая волна, Пауль упал на живот. Перевернулся на спину. По небу плыли крупные желтые искры, искры переходили в малиновый цвет, рассыпались и гасли. Он подумал, что это, пожалуй, самое красивое, что он видел. Лежал и смотрел.

Потом он почувствовал, как холод цепляет поясницу. Тогда Пауль встал и отправился дальше. Он никогда не ходил через нее ночью, но выбора не было.

Не было.

Остановился он только тогда, когда небо перестало светиться красным. Высек площадку три на три, утоптал. Собрал ворох зелени, вырыл нору, забрался в нее. Неприятно, но выхода другого не было – она прекрасно держала тепло. Биолога он пристроил сбоку.

Спал Пауль долго, а проснулся от боли. Между пальцами правой руки просунулся резвый стебель. Стебель раздвинул пальцы почти на прямой угол, еще немного, и он бы их сломал. Пауль сел и огляделся.

Зелень. Везде только зелень. Биолога не видно.

– Эй! – позвал Пауль.

Голос утонул в жирно-зеленом.

– Эй! – уже заорал Пауль.

Шорох.

Пауль стал изучать зелень в надежде найти след.

Он нашел. Нашел. В одном месте на толстом старом стебле. Стебель был раскарябан, и на нем краснела кровь. Стекала вниз густыми, засахарившимися каплями. Пауль смотрел на эту кровь долго. Думал.

Откуда кровь.

Почему кровь.

Ну что ж, так оно и лучше. С биологом тяжело, подумал Пауль. Тяжело. С биологом не дойти. Он был неспокойным. Он был нервным и непредсказуемым. Он скоро бы начал видеть белых собак.

Пауль повернулся спиной к крови.

Биолог был неспокойным.

Пауль достал косу, расслабил плечи. Первое движение. Слева направо.

Слева направо.

Вечером, перед тем как уснуть, я слышу ее шепот. Это никакой не шепот, это просто шуршание. Она слишком высокая, а Земля вертится. Вот она и качается.

Пусть.

За день я продвигаюсь примерно на два километра, иногда меньше. Когда солнце начинает садиться, я вырубаю периметр. И сплю. А она шуршит вокруг. Смотрит. Кто-то сошел бы с ума, а я нет. Я рассчитываю добраться до полиса за год. Или чуть больше.

Если не промажу. Без компаса вполне можно промазать. Даже с компасом и то легко промазать. Промажешь – и будешь бродить по ней всегда. Всю жизнь. Вокруг всегда будет она, только она. И ты станешь идти вперед, вперед и только вперед.

До тех пор, пока смогут работать руки.

Промазать легко.

Но я-то не промажу. Я лучший. Я спокоен. Главное, не вывихнуть плечи.

Началось с того, что Алекс не вернулся.

Все ждали его у ворот, вся деревня ждала. Стояли и били в бубны, бубен отлично слышно, зимой лучше, чем летом, но и летом тоже слыхать. Все стучали и весь день ждали, и вечером факела зажигали, но только все бесполезно было, Алекс так и не появился.

Ромулус сказал, что если Алекс не вернулся к вечеру, то не вернется, значит, совсем. Звери его разорвали. Или по пути разорвали, или там, на Кривых Пожнях, вместе с теми фермерами. Значит, надо готовиться к поминкам, чтобы все было по-правильному. Пусть примет его земля, как она принимает всякого доброго человека.

Мы с Крысой забрались под башню, зажгли лучину, сидели, разговаривали. Мне было жалко Алекса. Он был молодой и красивый. И с нами возился. Всем остальным взрослым до нас никогда никакого дела нет, а если кто внимание и обратит, то только для того, чтобы наорать. А Алекс с нами разговаривал. С нами и с другими детьми. И даже в дозор нас брал, по стене ходить или на башне сидеть.