Цао Вэньсюань - Бронза и Подсолнух

Стая птиц резко взлетела в небо.

Куйхуа испугалась и обеими руками крепко обняла шею отца.

Огромное камышовое болото одновременно и притягивало Куйхуа, и заставляло испытывать неописуемый страх. Она всегда следовала за отцом – боялась, что тростник съест ее. Особенно это проявлялось в ветреные дни, когда камыши устремлялись к горизонту, а через некоторое время вновь возвращали свои головки к школе кадровых работников. Девочка в такие моменты крепко сжимала руку отца или его одежду. Черные глаза Куйхуа были исполнены волнения.

Отец не мог всегда быть рядом с ней. Он приехал сюда, чтобы работать, заниматься физическим трудом. Отец должен был косить тростник и вместе с другими людьми превращать земли в плодородные поля, места для создания прудов и разведения рыбы. На рассвете в районе камышового болота раздавался сигнал подъема. Куйхуа еще спала. Отец знал, что когда она проснется и не увидит рядом его, то непременно испугается и заплачет. Но он не хотел ее будить. Огрубевшей от тяжелого труда рукой он легко гладил ее мягкую и теплую щеку, а после, взяв инструменты и тяжело вздохнув, уходил, тихо закрывая за собою дверь. Он встречал туманный рассвет, думая о своей дочери, и вместе с другими работниками шел к площадке. Вечером, когда работа подходила к концу, солнце наполняло камышовое болото своим светом. Весь день Куйхуа гуляла одна. Она ходила к водоему смотреть на рыб, заглядывала в столовую понаблюдать за тем, как повар готовит еду, бродила от одного ряда домов к другому. Большинство дверей были заперты, но иногда она видела открытые. Это происходило по нескольким причинам. Во-первых, некоторые работники могли заболеть, а во-вторых, место работы некоторых людей находилось во дворе школы кадровых работников. Куйхуа иногда подходила к окнам и заглядывала внутрь. Из дома мог раздаться слабый, но знакомый голос: «Куйхуа, входи».

Куйхуа отрицательно качала головой. Постояв так немного, она уходила в другое место.

Некоторые люди видели, как Куйхуа часто разговаривала с золотистыми хризантемами, с воронами, сидящими на деревьях, с красивыми божьими коровками…

Вечером при тусклом свете лампы, когда отец наконец-то был рядом с дочерью, его сердце наполнялось ноющей болью. После ужина отец зачастую был вынужден оставлять дочь одну дома. Ему нужно было идти на собрание. Куйхуа не понимала, почему взрослые после сложного рабочего дня должны еще куда-то ходить. Если отец никуда не уходил, то он мог лечь спать вместе с дочерью, позволить ей уснуть на его руке, рассказать сказку на ночь. На улице либо царила безмолвная тишина, либо только ветер колыхал камыш, шурша его стеблями. Когда отец отсутствовал целый день, Куйхуа при встрече не сдерживала эмоций и прижималась к нему. Отец иногда крепко обнимал Куйхуа, что доставляло ей огромное удовольствие. Лампа гасла, а отец с дочерью разговаривали. Это было самым прекрасным временем для них после разлуки в течение целого дня.

Тем не менее через некоторое время усталость тяжелым камнем сваливалась на отца. Он невнятно произносил пару фраз и в конце концов начинал храпеть. Но Куйхуа еще ждала, чтобы отец продолжил рассказывать сказку. Она была понимающей девочкой, поэтому не злилась на него. Куйхуа, закрывая глаза, тихо ложилась на плечо отца, вдыхала его запах и ждала, пока сон настигнет ее. Ожидая прихода феи сна, она протягивала свою маленькую ручку к отцу и поглаживала его небритое лицо.

Вдали лаяли собаки. Их лай, казалось, доносился из деревни Дамайди, которая располагалась на противоположном берегу реки. В то же время он будто доносился из далекого поселка Юмади или из еще более отдаленного – Даосянду.

Так и проходила их жизнь.

Берег реки стал для Куйхуа излюбленным местом для прогулок.

Большую часть дня Куйхуа наблюдала за большой деревней Дамайди, которая располагалась на противоположном берегу. Повсюду вокруг деревни рос камыш.

Дым от приготовления пищи, мычание коров, лай собак, песни во время коллективных трудоемких работ – все это обладало для Куйхуа особой притягательной силой. Особенно ее привлекали силуэты детей и их радостные крики.

Для Куйхуа это был радостный мир без одиночества.

Протекавшая рядом с Дамайди река была очень длинной. Никто не мог увидеть ее конца. Никто не знал, откуда она берет свое начало и куда впадает. Ее вода отличалась особой чистотой. На берегах рос камыш. Река текла с запада на восток. Журчание воды и шелест камыша были похожи на нескончаемую болтовню. Вода обнимала стебли камыша, устанавливая с ними особенно близкие отношения. Но в конце концов одни потоки воды утекали, а другие вновь начинали знакомство с камышом. И это повторялось вновь и вновь. Камыш колыхался от разговоров с водными потоками. Вода щекотала дрожащие от каждого прикосновения листья камыша. Так вода и камыши веселили друг друга каждый день.