Елена Батуева - Паутина

— Да. Но тебя это не коснётся, если ты уйдёшь и обо всём забудешь.

— Меня это уже коснулось, — я потёрла затылок. Кирилл понимающе кивнул. — И поверь, я никому не даю просто так себя мутузить — ни за что.

— Тебя не должны были задеть, но если бы не Кэт…

— Я ей обязана и не люблю ходить в долгу. Если я могу хоть чем-то помочь…

— Боюсь, что ничем помочь ты не сможешь. Я бы стёр тебе память, да вот что-то забыл заклинание… — он улыбнулся, и в синих глазах засверкали лукавые искорки. — Так что лучше просто уходи. И чем быстрее, тем лучше. Пойми, я не гоню тебя, просто боюсь, что очередной схватки может не пережить никто.

— Что за схватки? Я помню лишь ослепительный свет.

— Ты просто не успела перевести часы, — меланхолично проговорил он.

— Куда их надо переводить?

— В другую шкалу. Здесь, на Земле, это не принято, существует лишь одна шкала — по-нашему, шкала Брутуса. По ней в одном часе 3600 секунд.

— Ну да, — я принялась в уме высчитывать, не ошибся ли он.

— Есть ещё одна шкала — шкала Обратуса, по ней в одной секунде примерно сто часов.

— Мда? А почему я о ней никогда не слышала? — в мою и без того больную голову начали закрадываться сомнения касательно умственного здоровья моего собеседника.

— В вашем мире принято жить только по одному времени, ведь у вас нет волшебства.

— А у вас?

— А у нас есть.

— А у вас — это где?

— У нас — в моём мире.

— Ясно, — я развернулась в поисках выхода, но Кирилл меня остановил.

— Волшебство — лишь полёт мысли, он не может быть долгим. По нашим расчётам, сто часов за одну секунду — это столько, сколько нужно человеку, чтобы жить… Как сказать?

— В волшебном темпе, — закончила я.

— Совершенно верно. Но ты мне не веришь?

— Нет.

— Почему? Я плохо объяснил?

— Ну что ты? Всё так складно вышло, вот только я не пойму никак, как из одной шкалы перейти в другую. У вас ведь такие проблемы?

Вместо ответа Кирилл показал мне своё левое запястья. На нём красовался «Ролекс». Почти такой же, как у моего отчима, вот только на циферблате, прямо под стрелками, были нарисованы песочные часы и песок в них был, как настоящий.

— Стоит лишь нажать вот сюда, — Кирилл показал на какую-то кнопочку сбоку, — и обладатель часов переносится в другую шкалу. Всё происходит в сотни раз быстрее. Тебя уже не видят обычные люди, а они для тебя — всё равно, что недвижимые памятники. У Кэт и Фионы весь песок закончился — нужно докупать, но это можно сделать лишь в нашем мире…

— Я пошла! — я резко развернулась и направилась к выходу. Кирилл больше ничего не сказал, Кэт, Фиона и Макс непонимающе смотрели на него, забыв о том, что на них «скоро должны напасть». Я не поверила не единому слову.

Всё моё желание отплатить Кэт за то, что она спасла меня, испарилось. Да и от кого спасать? Всё враньё — от начала до конца. Тоже мне, нашли дурочку!..

Негодованию моему не было предела, я с силой толкнула дверь, почти вышла на улицу, когда решила обернуться и крикнуть что-нибудь пообиднее. Лишь краем глаза я увидела, что передо мной на улице из ниоткуда загорается яркий свет, такой, как тогда в лифте. Я глубоко вздохнула, чтобы набрать побольше воздуха в грудь, но вдох этот получился таким громким, почти утробным. Меня впихнуло назад, в холл. Всё виделось, как в замедленной съёмке: следом за мной ворвалось десять или двенадцать здоровенных мужиков в латах, прямо как из фильма про рыцарей. Лица их искажала злоба, громкие крики, которые они издавали, леденили сердце. Некоторые размахивали мечами, другие — топорами. Казалось, в них не было ничего земного — не могли земные люди с простыми земными сердцами быть настолько отчаянно злы. Я обернулась на то место, где раньше находились ребята — Кэт и Фиона стояли неподвижно, широко открыв глаза. Макс стоял рядом со мной, одной рукой он держался за раненое плечо, а другую выставил навстречу врагу, как бы защищаясь. Я не сразу заметила прозрачный, еле видимый фиолетовый свет, исходящий от его ладони. Наверное, свет этот был не так прост, ведь нападавшие, на которых Макс направлял руку, отлетали в сторону, но потом вставали и подходили снова, размахивая топорами.

Как из тумана, к Максу подошёл Кирилл. Он загородил его собой и выставил вперёд обе руки. Они погрузились в голубоватое марево, а затем яркие фиолетовые лучи, намного сильнее тех, что создавал Макс, направились в сторону врага. Здоровенные мужики отлетали к стенам, как тряпичные куклы, и больше не поднимались. Кирилл вышел на середину холла и развёл руки в разные стороны, вынужденный сам защищать свою собственную спину. Лицо Макса исказила гримаса нестерпимой боли, но мутнеющим взглядом он уловил движение одного из уже побитых соперников.