Тоник не успел даже заинтересоваться, что это там загорелось под солнцем. Он сразу вспомнил, как увидел такой же серебряный блеск в густом лесу.
Это случилось в начале лета. Тоника и ещё многих третьеклассников должны были принимать в пионеры. Сбор дружины решили сделать необычным, провести его в лесу. Кончался май, и вокруг широких полян празднично шумели светлые берёзки.
Тоник рано проснулся в то утро.
Но, как назло, договорился он идти на сбор вместе с Тимкой, и поэтому случилась беда.
Тимка слишком долго собирался. Он сначала чистил ботинки, потом искал фуражку, хотя можно было идти и без неё. Тоник нетерпеливо ёрзал на стуле, а Тимка вытаскивал фуражку из-за шкафа шваброй и говорил:
— Успеем. Ещё даже рано придём.
Он совсем не волновался, этот Тимка, потому что его приняли в пионеры два года назад.
И они опоздали в школу, где перед походом в лес собиралась дружина.
Это была такая беда, с которой справиться невозможно. Ссутулившись, Тоник отвернулся к стене и стал отковыривать ногтем масляную краску.
В непривычной тишине пустого коридора чётко тикали часы. Часам всё равно, если даже у человека громадное несчастье.
— Слёзки на колёсиках. Подумаешь… — сердито сказал Тимка. — А ну, айда бегом! Дорогу-то я знаю.
Тоник помнит огородные плети и рыхлые гряды на окраине, через которые он с Тимкой мчался напрямик. Ещё помнит зелёное поле и дальнюю стену леса. Лес был всё ближе и ближе. И, наконец, обступил их со всех сторон.
Ребята отдыхали и бежали снова. И над вершинами сосен, не отставая от Тоника и Тимки, мчались белые облака.
Но вот за ручьём, у опушки берёзовой рощицы, затерялась последняя тропинка. И пришлось остановиться.
— Подумаешь… — снова сказал Тимка. Но больше ничего не сказал. Тоник отвернулся от него. Было тихо в лесу. Облака неподвижно стояли над деревьями. Солнце насквозь просвечивало молодые листики и блестело у Тоника на ресницах. А потом из-за деревьев ударил в глаза другой, яркий серебряный блеск. Тоник невольно взглянул туда из-под ладони и сразу вскочил.
И облака снова помчались над вершинами деревьев, а потом остановились над широкой поляной. На поляне большим квадратом выстроилась дружина, а в середине этого квадрата стоял горнист Васька Серёгин и готовился протрубить сигнал «слушайте все!» Солнце ослепительно горело на венчике горна…
И сейчас, когда что-то засверкало в зелени серебряным блеском, Тоник вспомнил этот самый хороший день.
Но что же там в траве? Он хочет встать и посмотреть, но тут вырастает и разбегается по всему двору мягкая серая тень. Тоник поднимает голову. Маленькое облако набежало на солнце. У облака тёмная серединка и лохматые, жёлтые от просвечивающих лучей края. Рядом с ним стоят в небе два других облачка, поменьше.
— Облака, облака… — шепчет Тоник, и вдруг сами собой добавляются несколько слов: — Вы лохматые бока…
Почему-то вспоминает сразу же Тоник, как ещё прошлым летом неожиданно у него сложились строчки про голубей, улетающих к солнцу. Он прибавляет их к новым строчкам про облака, и получается не то песенка, не то считалка:
Облака, облака,
Вы лохматые бока,
К солнцу не летите!
Все вы там сгорите…
И облака, испугавшись, уходят от солнца. Серебряный блеск острым лучиком снова покалывает глаза. Тоник вскакивает и раздвигает стебли лебеды.
Там лежит жестяной пропеллер. Знакомый пропеллер-вертолёт, который Тоник недавно вырезал из блестящей консервной банки. Нашёлся!
Но тут будто снова тень ложится на землю. Только это не тень. Солнце светит по-прежнему. Просто убегает от Тоника хорошее настроение. Ведь из-за пропеллера поссорился он с Петькой. Значит, зря поссорился.
Два дня назад Тоник и Петька запускали «вертолёт» с нехитрого сооружения из катушки для ниток и палочки. Дёрнешь за нитку пропеллер срывается с места и с жужжанием летит на другой конец двора. И вот один раз «вертолёт» упал в траву, а недалеко стоял Петькин брат Клякса. Встав на четвереньки, пошарил Клякса в траве, поднялся и сказал:
— Нету.
Тоник с Петькой поискали и тоже не нашли. И показалось Тонику, что глаза у Кляксы блестят как-то подозрительно.
— Клякса, говори сразу! — потребовал он. — Стянул вертолёт?
— Нету, — повторил Клякса.
— Лучше отдай, а то получишь сейчас, — вмешался Петька.
Клякса переступил с ноги на ногу и заморгал:
— Нету же его…
— Не брал он, — уверенно произнёс Петька. — Если он врёт, то не моргает, а просто сопит.
Читать дальше