Владислав Крапивин: Рассказы и повести

— Отметки, что ли плохие принёс? — поинтересовался папа, когда Тоник нехотя сел к столу и начал царапать вилкой клеёнку.

— Отметки-то хорошие… — вздохнул Тоник и положил вилку.

— А что нехорошее? — сразу встревожилась мама. — Антон, отвечай сию же минуту!

— Да понимаешь… самолётик. Бумажный. Я его на уроке выпустил случайно. А она сразу в дневник записала.

— Кто она? Ах, Галина Викторовна! Так, — деревянным голосом сказала мама. — Ну-ка, покажи дневник.

Тоник медленно слез со стула. Он знал, что оправдываться не стоит.

А дело было так. Пока весь третий «Б» умирал со скуки, слушая, как Лилька Басова объясняет у доски пустяковую задачку, Тоник мастерил из тетрадного листа маленький аэроплан.

Клочки бумаги упали на тетрадную обложку. «Будто льдины в голубой воде, если смотреть на них с самолёта», — подумал Тоник. Летать и смотреть с высоты на льдины ему не приходилось, но это было неважно.

На одном из клочков он поставил несколько чернильных точек: на льдине оказались люди. Они терпели бедствие. С северо-запада и востока на льдину двигались громадные, ослепительно сверкающие голубоватым льдом айсберги. Тоник сделал их из самых больших обрывков бумаги. Он читал недавно об айсбергах, и знал, что шутить с ними опасно. Сейчас они сойдутся, сплющат льдину, и люди погибнут в ледяной воде. Спасти их может только самолёт. Скорей!

Но пилот не рассчитал силы мотора. Самолёт ударился бумажным крылом о чернильницу, взмыл вверх и упал в проходе между парт…

— Да-а, — сказал папа, прочитав запись учительницы. А мама обратилась к гостю:

— Хорош, а? Беда с ним. — Затем она повернулась к сыну. Спроси-ка у Германа Ивановича, пускал ли он на уроках самолёты.

Тоник исподлобья взглянул на приезжего, но тот спрятал лицо за большой кружкой и торопливо глотал горячий чай. «Факт, пускал», решил Тоник, но промолчал.

— Мы ещё с тобой поговорим, предупредила мама, но было ясно, что гроза прошла.

В соседней комнате кто-то стал царапать дверь. Герман Иванович поднялся, и впустил крупного серого щенка. Одно ухо у щенка наполовину висело, другое было острым, как стрелка.

— Барс проснулся. Знакомьтесь.

Тоник тихо чмокнул губами. Щенок подбежал, ухватил Тоника за штанину и весело замотал головой. Он решил, наверно, что так надо знакомиться.

— У него какая порода? — спросил Тоник. — Лайка? А вы с Севера приехали? Я догадался сразу. А вы… видели айсберги?

Герман Иванович серьёзно посмотрел на Тоника.

— Нет, айсберги я не видел, — ответил он. — Очень хотелось увидеть, но до сих пор не приходилось.

Вечером Тоник, Тимка и Петька, сосед Тоника по квартире, сидели в палисаднике перед Тимкиным окном. Тоник рассказывал про Германа Ивановича.

— Весёлый такой. Он с папой в одном институте учился. Биолог-охотовед. Сейчас из экспедиции в Москву возвращается и решил нас навестить.

— Так, на Севере, наверно, полярная ночь, — с завистью сказал Петька.

— Нет, он говорит, что солнце бывает. Только оно низко стоит. Красное и большое. Когда летишь, солнце ниже самолёта.

— А он на самолёте прилетел?

Тимка с сожалением взглянул на Петьку:

— Чему вас учат в первом классе? Пароходы по льду не плавают.

Петька понял, что ляпнул глупость и от досады стал сбивать с веток мелкие сосульки.

— А тебе повезло, Антон, — вспомнил вдруг Тимка. — Если бы не этот ваш знакомый, влетело бы за твой самолёт.

— Тоже уж… Про всякий пустяк в дневнике писать, — сказал Тоник.

— Конечно. Вот у нас Лёнька Кораблёв живого воробья на уроке выпустил, и то ничего. Только из класса выгнали.

— Воробья? — спросил Петька.

— Ну, и Лёньку, конечно. А в дневник не писали.

— Хорошо вам, пятиклассникам, — вздохнул Тоник.

— Ага… Только пришлось Лёньке брать пальто в раздевалке и полчаса по улицам ходить, чтобы завуч не поймал в коридоре. А знаешь, какой мороз был!

— Подумаешь, мороз! Герман Иванович недавно прямо в снегу ночевал. В тайге. У него и спальный мешок есть, большущий. Сверху брезентовый, а внутри меховой.

Петька оставил в покое сосульки и придвинулся ближе. У Тимки заблестели глаза.

— Настоящий?

Тоник презрительно промолчал.

— Поспать бы в нём, а?

— Я и так весь день про это думаю, — соврал Тоник, удивляясь, как такая мысль раньше не пришла ему в голову. Иметь под боком настоящий спальный мешок и не переночевать в нём!

Тимка мечтательно продолжал:

— Мы бы вдвоём в него залезли. Будто ночёвка на льдине… Не разрешат?