Владислав Крапивин - Рассказы и повести

— Зачем ты его таскаешь с собой?

Валерка ответил неохотно:

— Так… Карта там.

— Ну и что?

— Я отмечаю… путешествия.

— И много ты путешествовал? — усмехнулся я.

Валерка смутился. Ответил, вздохнув:

— Немного… Я не только те отмечаю, в которых бывал, а еще те, в которых хочу… Ну, потом когда-нибудь.

Тем временем пароход с трудом приткнулся к невысокому лесистому берегу: поломка колеса. — Не меньше часа простоим, — сказал матрос.

— Значит, два, — заключил Виталий и предложил прогуляться по лесу. Ему иногда приходили в голову бредовые идеи.

На берегу смутно белели березовые стволы. В черной, удивительно спокойной воде на страшной глубине плавали звезды. Мы пошли.

Ничего интересного не было в этой прогулке. Только нашли поляну, где слабо светились венчики густо растущих ромашек. Они отражали те крохи света, которые звезды посылали земле.

А когда среди деревьев снова заблестели огни парохода, Валерка спохватился, что потерял планшет. Он нес его в руках, чтобы сумка не била по ногам и не цеплялась за ветки. Споткнулся, выпустил планшет.

— Я думал, вы его подняли, — сказал он.

— Вот растяпа! — изумился Виталий.

— Надо найти, — почти со слезами сказал Валерка.

— Не валяй дурака! Пароход уйдет.

— Пусть уйдет пароход! А я пойду! — крикнул он.

И вот теперь мы вынуждены были бежать вслед за мальчишкой, каждую секунду боясь услышать гудок уходящего парохода.

Валерку мы догнали минут через семь. Он ждал нас, прижимая к груди планшет. Нашел он его случайно, запнувшись за ремешок.

В каюте мы извели, наверное, полчетвертинки спирта, смазывая Валеркины ссадины. Потом он сразу уснул.

Случилось так, что мы с Виталием заспорили о месте, где произошла остановка. В конце концов решили обратиться к карте. У нас ее не было, но на столе лежал Валеркин планшет. Будить парня не хотелось, и мы вытащили карту без разрешения.

— Черт возьми! — сказал я. Вместо ожидаемой карты области перед нами развернулась карта мира, исчерченная во всех направлениях синими пунктирами. Это были будущие Валеркины маршруты. Они пересекали континенты и океаны. И тогда понятным стал недавний Валеркин маршрут, самый короткий, но не самый простой — через ночной лес, за потерянным планшетом.

— Ну, что ж… — задумчиво сказал Виталий. — Каждый бережет свою мечту… Как ты думаешь, он боялся в лесу?

Мы оба посмотрели на нашего спутника. Тот спал, откинув исцарапанную ветками руку. Иногда у него беспокойно вздрагивали брови.

Густели темно-синие сумерки. Луна, похожая на щит из красной меди, поднималась над заросшим прудом. На другом берегу, касаясь черными кронами редких зеленых звезд, стояли одинокие сосны, а за ними светились окна заводского поселка. На листьях кустарника метались отблески костра.

А в кустах сидели Димка, Владик и Вовка. У них была задача: поймать того, кто разжигал костер. С ребятами соседней улицы у них была война, и мальчишка, возившийся у костра, мог быть только часовым передового поста противника.

— Пора, — сказал командир Димка. Шнурок висевшего на шее автомата натирал ему кожу, а рукоятка деревянного кинжала, засунутого за резинку трусов, больно уперлась в живот.

Ребята выбрались из кустов и подкрались к костру. Но «часовой» не думал ни бежать, ни сопротивляться. Он подбрасывал в костер щепки, потом хватал лежащий рядом альбом и кисточку и быстро бросал на бумагу мазки красок. На пуговице рубашки у него висел включенный фонарик. Мальчишки узнали Альку Ершова из четвертого «В».

— Я вас звал, да? — быстро сказал Алька, когда на него направили автоматы и скомандовали «Руки вверх!» Он выпрямился и загородил альбом: — Чего вам надо? — спросил он. — Я в войну не играю.

Димка опустил автомат.

— Покажь, — попросил он и кивнул на альбом. — А почему ты ночью рисуешь?

Алька колебался. Он хотел сказать, что в альбоме еще ничего нет, но ребята уже подошли и разглядывали рисунок.

Из темно-синих, черных и красноватых мазков складывался странный пейзаж. Он был немного похож на тот, который видели ребята перед собой, но в то же время был совсем другой, наполненный напряженной тишиной и тревогой. Среди черных ветвей и резных листьев мерцала синяя вода. Над горизонтом вставала розовая громадная планета. У воды поднимался из черной листвы светлый металлический конус (на самом же деле на берегу росла береза). На металле горел отблеск багрового огня.