Михаил Жестев - Приключения маленького тракториста

— Ну где может конь в лесу обитаться? — продолжал невидимый Алешке рассказчик. — И что же вы думаете? Куда меня след привел? В старый бункер, что после войны остался. Добрался я до него к полдню. Конюшня как конюшня! Только в ней Певного нет. А след повел к дороге. Не иначе, как корм пошел добывать… Домой возвращаться или подождать? И только так подумал, как услышал совсем близко волчий вой, ржание, и словно кто сквозь чащобу ломится. Я с плеча ружье — и туда. Смотрю, средь кустов бой. Певный как даст задними ногами волку, тот даже перевернулся в воздухе. Стрелять боязно, — еще в лошадь попадешь. Ну я и крикнул! Что же вы думаете? И волки и конь бросились от меня наутек. Да сажен сто еще рядышком бежали.

— А потом видели коня?

— Еще раза три подходил к конюшне за сеном и пропал, — ответил басовитый голос. — Одни говорят, — волки загрызли, а другие сказывают, — появился дикий табунок где-то на болотах; может, там и Певный. — И рассказчик многозначительно заключил: — Вот оно к чему приводит, когда конь без внимания. Да и как можно без коня? Поди-ка в дождливую весну сумей в поле на тракторе въехать. А на лошади, — пожалуйста. Стало быть, коню должно быть постоянное использование. А то он либо нахлебником станет, либо одичает…

Алешка перегнулся через полку. Человек, который рассказывал о коне, был кряжист, с большой черной бородой и в таких высоких охотничьих сапогах, что их широкие голенища, казалось, доходили до самого живота. Пассажир был солиден, спорить с ним было опасно и все же Алешка счел своей обязанностью вступиться за технику.

— Скоро будут такие трактора, что на них куда хочешь въедешь. Тогда и без лошади обойдемся.

— Без коня даже при коммунизме не обойтись, — возразил бородач. — Такого трактора никогда не сделать, чтобы в рот ему горючее лить, а из выхлопной трубы, чтобы позем выходил.

Все рассмеялись. А Алешка пренебрежительно сказал:

— Разве что для позема.

— А для одного позема держать коня невыгодно. Какой резон овес в навоз перегонять? Значит, надо, чтобы кони работали.

На это Алешка ничего возразить не мог.

— Только дело не в конях, — продолжал бородач, — не о них разговор, — о людях. Вот есть МТС и есть колхоз. Можно сказать, две руки матушки-землицы. А ежели вглядеться, в ином колхозе — одна не знает, что делает другая. Что ни год, то вечно между собой спорят. «Это ваши трактора плохо пахали.» «Нет, это вы не удобрили землю.» И валят друг на дружку.

— Бывает и так, — согласился кто-то у окна.

— Ну, а если взять машины? Много машин? Много. Только для какой местности? Для южной! А для нашей, где болота да каменья, оказывается, мало. Одна не по климату, другая не по земле, третьей не развернуться. Вот у нас такой случай был…

Но Алешка уже не слушал. Ему все машины одинаково хороши, и он стал думать о своем: как завтра явится в училище. Он лежал упершись головой в чей-то мешок, а ногами — в прибитый над дверью свечной фонарь, оставшийся в вагоне с древней железнодорожной поры.

А поезд шел все дальше и дальше. Он мчался в ночи, врывался на станции и полустанки; и сквозь дрему Алешке чудилось, что из паровоза мимо темного окна летят искры и звезды.

Алешка прибыл в город рано утром. Вместе со всеми пассажирами он вышел на привокзальную площадь. Посреди площади бил фонтан, обливающий с головы до ног мраморного младенца, а вокруг красовались цветочные клумбы. Алешка миновал кленовую аллею и увидел идущего навстречу пожилого усатого мужчину в чесучевом пиджаке. Тот шел, слегка припадая на правую ногу. Алешка остановился и спросил:

— Как пройти к училищу механизации?

— Проще простого, — ответил усатый. — Только надо, брат, читать объявления. Кто приехал в училище, того на станции человек ждет.

— Не заметил.

— Ну ладно. Видишь слева двухэтажный дом на краю города? Это и есть училище механизации. А лучше подожди меня здесь. Я быстро обернусь…

Алешка не стал ждать. Перекинул через плечо свою поклажу и зашагал в город. Издали город казался скопищем белых стен и красных крыш, поднимающихся из зелени садов и скверов. Так вот каков этот город! Здесь никто не знает, что есть такой Алешка Левшин, ставший Николаем Лопатиным. А Таня Черешкова? Она живет в этом городе, может быть вон в том доме, и сейчас выглянет из открытого крайнего окна. Ой, берегись, Алешка! Встретит тебя, узнает и выдаст опять.

Алешка не заметил, как оказался перед двухэтажным зданием училища. Он остановился перед распахнутыми и словно приглашающими войти широкими стеклянными дверями. То, что еще недавно казалось таким простым и само собой разумеющимся, теперь снова заставило его задуматься. Он отдал свои метрики, он хочет незаконно пробраться в училище… Да за такие дела засудят!