Хелен Питерс - Овечка Зефирка, или Чудесное спасение

– Простите, что мы так задержались. Вы, должно быть, с голоду помираете.

Внимание Жасмин всё это время было настолько сосредоточено на птенцах, что она совсем забыла про ужин, но теперь поняла, что действительно голодна.

– Я подумала, может быть, вы захотите сходить куда-нибудь поесть пиццы. В честь первого дня каникул.

Рот Жасмин моментально наполнился слюной при упоминании её любимого блюда. Том пиццу тоже просто обожал. Но оба они думали об одном и том же. Ребята озабоченно переглянулись.

– Ну-у-у… Вообще-то мы бы лучше остались дома, – сказала Жасмин наконец. – Мы можем просто поесть бобов с тостами или чего-то такого. Мы не настолько хотим есть.

Мама изумлённо уставилась на дочь.

– Но ты же вроде любишь пиццу. Я была уверена, что тебе понравится эта идея.

– Да, правда, извини. Спасибо, просто… У нас тут кое-какое дело. И оно в самом разгаре. Мы кое-что… делаем.

Мама оглядела комнату.

– И что же это? Я ничего не вижу.

Жасмин захотелось себя пнуть. Ну что она такое несёт?

– Я хотела сказать, что мы это не руками делаем. Мы… сочиняем стихотворение. Это задание на каникулы. Написать стихотворение.

По крайней мере, это хотя бы отчасти было правдой. Им и правда это задали.

Мама выглядела удивлённой и слегка сбитой с толку.

– Ну, если вам и правда хватит тостов с бобами, я могу это устроить.

– Да, пожалуйста, – выдохнула Жасмин. – Спасибо, мам.

– Спасибо, – добавил Том.

– Только положу вещи. – И она направилась прямиком к платяному шкафу.

Жасмин и Том тут же вскочили со своих мест.

– Давай я сама, – Жасмин буквально вырвала бельё из маминых рук.

Та взглянула на дочь с подозрением.

– Что происходит?

– Да ничего. Просто хочу помочь. Ты, должно быть, жутко устала после всей этой возни с коровами.

Но маму это не убедило.

– Что ты замышляешь, Жасмин?

– Ничего, – ответила Жасмин с самым невинным видом. – Мы просто пишем стихотворение, вот и всё.

Бросив на неё последний внимательный взгляд, мама вышла из комнаты.

– Фу-ух, – выдохнула с облегчением Жасмин. – Вот это было очень близко.

– Да, нам придётся непросто, – сказал Том. – Нужно же ещё заниматься с Хвостиком и выводить его на про-гулку.

– Значит, кто-то один будет его выгуливать, а другой останется присматривать за птенцами. Ты же сможешь приходить ко мне каждый день?

– Конечно, – согласился Том. – Только я не хочу оставлять Черничку одну надолго.

Черничкой звали кошку Тома, и они оба души друг в друге не чаяли.

– Ты не думаешь, что всё-таки стоит сказать твоей маме? – спросил мальчик. – Просто, знаешь, на всех тех сайтах написано, что оставшиеся без родителей птенцы редко выживают.

– Если мы ей расскажем, – напомнила Жасмин. – Она просто заберёт их и сдаст в реабилитационный центр. И я уверена, что мы справимся не хуже. Мы же делаем всё, что советуют делать на тех сайтах.

– С другой стороны, в этих центрах и так полно птиц, – добавил Том. – А у нас только Зёрнышко и Орешек, и нас двое, поэтому мы можем уделять им гораздо больше времени и внимания, чем там.

– Точно, – согласилась Жасмин, впечатлённая логичностью его рассуждений.

– И это же совсем ненадолго. Примерно через неделю у них начнут появляться пёрышки, и кормить их надо будет только каждые сорок пять минут.

– Ну, нам столько времени и не понадобится. Когда пройдёт несколько дней и они будут живы и здоровы, мама уже не сможет забрать их потому, что мы не можем сами за ними ухаживать.

– Если они будут живы и здоровы, – поправил Том.

– Конечно будут, – уверенно заявила девочка. – Мы об этом позаботимся.

На следующее утро Жасмин проснулась от тихого пищащего звука, доносящегося из шкафа. Вспомнив, кто его издаёт, девочка широко улыбнулась, но в следующую минуту её живот скрутило от страха. А что, если это пищит только один птенец?

Она поднялась и, затаив дыхание, открыла шкаф.

Два больших клюва поднялись из вороха салфеток ей навстречу. Жасмин облегчённо расслабила плечи.

– Я сейчас вернусь, малыши, – прошептала она. – Только добуду вам еды.

Натянув одежду, девочка взглянула на часы и удовлетворённо отметила, что было только пятнадцать минут шестого. Ей всегда нравилось вставать раньше всех.