Сергей Голицын - Городок сорванцов

За три года я набрал уйму записей в блокнотах и героев отыскал человек тридцать. Этого было, конечно, чересчур много; половину ребят, половину приключений и целую кучу мелких эпизодов пришлось выкинуть.

Мои герои, наверное, очень бы удивились, узнав, как часто, буквально каждый день, я о них думаю и как бесцеремонно их перебрасываю с одной страницы книги на другую, перевожу из одного класса в другой или совсем выкидываю.

Читатель, может быть, спросит: а по каким признакам вы выбирали своих героев?

Когда я собирался ехать в первый раз в городок, я ведь никого не знал. Школьники бегали по двору интерната, занимались своими делами и нисколечко не интересовались мною. И я со страхом спрашивал себя: кого же из них выбирать? Их же целая сотня!

Случайно я оказался в автобусе рядом с одной черноглазой девочкой, ну, понятно, разговорился, узнал, что ее зовут Верой, что она перешла в шестой класс. Другие почему-то называли ее Южкой, и тогда я решил: а хорошо бы главную героиню назвать таким необычным именем. Стал я за Южкой в городке следить — в то лето она еще никакой должности не занимала, а, между прочим, была здорово шаловлива и бойка. И мне очень захотелось, чтобы на следующий год начальником штаба в полотняном городке непременно выбрали бы именно ее.

На том памятном сборе дружины я сидел в заднем ряду и волновался, как школьник перед экзаменом. Выберут Южку или провалят? Выбрали! И как же я был счастлив!

Впоследствии Владимир Викторович мне несколько раз говорил, что он очень доволен Южкой как председателем совета дружины. Наши четыре закона были окончательно разработаны перед вторым летом при ближайшем ее участии.

Как начальник штаба, она сперва повела дела великолепно: вместе с другими членами штаба сколачивала крепкую дисциплину и порядок в городке, следила за выполнением четырех законов, но напоследок у нее все рухнуло. Из-за чего? Из-за собачки…

В общем, к концу второго лета образ Южки в моей голове был выкован — садись и пиши книгу. Но вот что мне очень мешало. Взрослые меняются сравнительно медленно. Каким был Владимир Викторович в первое лето городка, таким примерно он остался и на третье лето, а вот ребята, «к сожалению», растут очень быстро, их характеры, запросы, стремления с каждым годом меняются, их кругозор расширяется, а я ужасно медлительный писатель и никак за их ростом не поспевал. Они и не догадывались, какие мне создавали трудности. Еще одна история.

И в городке и в своей книге я лично заведовал медпунктом, значит моя «старшая медсестра» — моя ближайшая помощница — обязательно попадала в героини.

На второе лето эту должность занимала пятиклассница Люба Телятова; она усердно перевязывала руки и ноги, была тихая, внимательная, трудолюбивая, но какая-то… — словом, без огонька: не хватало для ее образа красок.

Я предвидел, что на третье лето буду специально пристально наблюдать именно за нею. Но Люба совсем охладела к медицине и очень плохо мне помогала.

Я испугался. Как же, материал для повести почти весь собран, а со «старшей медсестрой» получилось такое недоразумение.

И тут меня выручила Наташа Толстенкова, которая была членом штаба и «главным санитаром» городка по чистоте. Я пригласил ее руководить также и амбулаторией.

И вновь назначенная «главный врач» стала очень энергично мне помогать, чистоту навела, как в настоящей операционной, и сразу вошла в мою повесть именно такой славной толстушкой, которую несколько раз подряд я так жестоко обидел.

Большое ей спасибо, что она меня выручила и в книге и на самом деле.

Воображаю, как Южка, Наташа и другие удивятся, когда прочтут о себе: ведь они и не подозревают, что я их «обессмертил» в своей повести. Только бы не вздумали носы задирать.

Я бы мог о каждом своем герое рассказать, почему я выбрал именно его или ее, но боюсь надоесть своим читателям.

Теперь в седьмых классах экзамены отменили и, значит, в следующие годы ребята будут приезжать в городок все вместе. Значит, не будет больше ссор и все заживут в «Городке сорванцов» еще веселее, еще интереснее, еще дружнее.

— Ну, а тебе зачем теперь туда ездить? Книгу-то ты написал? — спросила меня как-то жена.

Я ничего не ответил жене. Но я знаю, что опять на лето поеду в городок к своим любимым сорванцам, буду лечить ребячьи руки и ноги, беспокоиться, если они заболеют. Буду ездить, пока собственное здоровье позволяет. Буду ездить только потому, что уж очень интересно жить в таком городке, где «всем все можно».