Михаил Самарский - Формула добра. Приключения необычной собаки

Не знаю, как сейчас живут те люди, из-за которых случилась страшная беда, но от такого греха, им, видимо, уже никогда не отмыться. Анна Игоревна поначалу даже хотела руки на себя наложить, но сердобольные друзья и родственники постепенно вернули её к жизни.

Внезапно ослепший человек вначале считает, что это конец жизни, что дальше жить просто нет смысла. Но постепенно свыкается со своим недугом, привыкает к новому состоянию и начинает думать больше не о себе, а своих близких, о своём предназначении. Слышал однажды, как Аннушка беседовала с подругой.

– Смирилась я уже, Викуся, – тихо сказала она, – что теперь уже поделаешь. Видимо, Бог взял такую плату за жизнь моих Машеньки и Кости. Лучше пусть я буду слепой, чем хоронить своих близких. Да и приноровилась уже. Работаю, пишу…

– Ты у нас умница, – подбодрила Вика. – И мы тебя любим, в беде не бросим.

– Это и придаёт силы, – улыбнулась Аннушка, – с вами никакие беды не страшны. Ты знаешь, Вик, а я ведь во сне вижу. Да, хожу по лесу, играю в волейбол, иногда даже машину вожу. Недавно приснился сон: сижу в кинотеатре. Смотрю на экран, а сама думаю: господи, да как же я всё это вижу? Я ведь совсем слепая. А мне с экрана какой-то доктор отвечает: «Вылечили мы вас, Анна Игоревна». Я не верю. Закрыла глаза руками и кричу: «Нет, нет, нет, это сон!», а доктор настаивает: «Да никакой не сон». А я ему всё равно не верю. И знаешь, что меня больше всего поразило в этом сне. Я хоть лицо и закрыла руками, всё равно продолжала видеть. Проснулась, долго соображала, к чему всё это?..

– Да, необычный сон, – подтвердила Виктория.

– Ты знаешь, Викусь, – продолжила Анна Игоревна, – я иногда думаю, что зрение для человека не так уж и важно. Главное – любить жизнь. А видеть можно и сердцем. Я часто вспоминаю великих людей, Гомера, например, Лосева, Островского, Борхеса – слепых математиков, философов, писателей, музыкантов, скульпторов… Сейчас многие уже и не вспомнят об их недугах. Но зато по сей день вспоминают их работы, силу духа, талант. Возьми того же Брайля, шрифтом которого мы по сей день пользуемся. Он ведь ещё в детстве ослеп, а какое великое дело сотворил! Нет, падать духом нельзя. Нужно жить и творить. Тем более у меня сейчас есть для этого все условия. Так что переживём, подруга, всё будет хорошо.

Правильно, Анна Игоревна, как говорил мой Иван Савельевич, слепота – это не конец жизни, а начало новой, неизведанной. Прав был старик. Сдаваться никогда нельзя.

Вспомнился один случай в супермаркете. Ох уж эти супермаркеты! Не везёт мне с ними. Нас с Полиной Фотеевной поначалу не пускали туда. Вспоминая случай с моим путешествием в багажнике, я мысленно умолял подопечную не соглашаться с охраной и не оставлять меня одного на улице. Но зря волновался – моя старушенция оказалась боевитой и настырной женщиной. Куда она только ни обращалась, но своего добилась. Охранник на пороге кисло улыбался нам, но в магазин впускал. А куда денешься – начальство приказало.

Я сначала думал, и чего она с ними воюет, ну не пускают, да и бог с ними. У нас же рядом с домом есть небольшой магазинчик, там всё то же самое продают, что и в супермаркете. Так нет же – подавай ей магазинище, и всё тут. А когда понял, в чём дело, опешил.

Вошли мы с ней в торговый зал, ходим между разными полками, она щупает, что где лежит. Сделали пару кругов, и вдруг слышу, Полина Фотеевна мне шепчет:

– На, дружок, угощайся! – и тычет мне в лицо куском сыра.

Я даже смутился, хотя слюной чуть не поперхнулся – пахнет вкусно. А она продолжает:

– Ну, ты чего, барбос, зажрался, что ли? Не голодный? Чего рыло воротишь? Дают – бери, бьют – беги. Ешь, собака, пока угощаю.

И что мне оставалось делать? Закусил я сырком, а Полина Фотеевна мне уже десерт приготовила, пряничком угощает. Мягонький такой, душистый, сладкий. В общем, полакомился я в тот день на славу. Старушка моя купила, наверное для виду, бутылку молока, буханку хлеба, и мы отправились домой.

– Ну как? – спросила она у меня по дороге. – Вкусно?

– Ав! – ответил я. Вы же помните, что это означает «Да».

Полина Фотеевна с первого дня нашего знакомства догадалась, что значит моё «Ав».

– Ну и молодчина, – засмеялась она. – Не обеднеют буржуи. Подумаешь, кусочек сыра да пару пряников съели у них. Ничего страшного. Не бойся, Трисон, с голоду не пропадём.

Иду и думаю, к чему это она? Корм, что ли, дома закончился? Так она решила меня в супермаркете теперь кормить? Ох, не нравится мне всё это. Это что же я, из поводыря в вора превращаюсь? Хотя какой я вор? Я ведь без разрешения ни кусочка никогда в жизни не возьму, хоть с голоду буду умирать. Какой с меня спрос? Я обязан подчиняться людям, выполнять их команды. Наверное, ищу себе оправдание. Всё равно как-то неудобно и стыдно.