Ирина Антонова - Красавица из 5 «В»

— Не получится, — ответила Эля. — Мне мама ещё в первом классе запретила дружить с теми, кто слабо учится.

На следующий день после уроков Малёхин ждал Элю у крыльца школы.

— Дневник приготовил? — спросила девочка. — Я тебя каждый день проверять буду!

— Извини, пожалуйста, — сказал Малёхин. — Я сегодня двойку получил. Так вышло.

Он открыл дневник и показал жирную двойку.

— Эх ты! — расстроилась Эля. — А я на тебя так рассчитывала! Опять мне одной куковать!

Она повернулась и пошла прочь.

К Ма лёхину подошёл Журчалов:

— Ну что? Сработала моя двойка?

— Сработала, — улыбнулся Малёхин. — Спасибо! — И он вернул дневник Журчалову.

— Не за что! — ответил тот. — Для друга мне ничего не жалко!

Ботаничка открыла журнал и провела пальцем по списку.

— Отвечать будет… Странно, почему-то у Оклахомова ни одной оценки.

— Что за вопрос, Наталья Петровна! — бодро отозвался Оклахомов и уверенно вышел к доске.

— Итак, бабочки, — сказал он, подумав.

При слове «бабочки» лицо ботанички просветлело, но она тут же спохватилась:

— Петя, мы изучаем строение стебля.

Оклахомов виновато шмыгнул носом.

— Да, стебель. Конечно же, стебель, Наталья Петровна. Я помню. И всё-таки интересно: почему это в нашей стране так мало бабочек?

— Что ты, Петя, — заволновалась Наталья Петровна. — В нашей стране бабочек около пятнадцати тысяч видов.

Она встала и, волнуясь всё больше и больше, прошлась у доски. Бабочки были её слабостью.

— Не знаю, не знаю, — недоверчиво покачал головой Оклахомов. — Мне кажется, в последние годы их стало куда меньше.

— Ты прав, Петя, — вздохнула Наталья Петровна. — Их становится меньше. Уже более ста видов занесено в Красную книгу…

— Какая жалость! — сокрушённо вздохнул Оклахомов. — Неужели наступят такие времена, когда эти удивительные создания исчезнут с лица земли? Неужели мы будем жить без бабочек?!

— Ну, надеюсь, до этого не дойдёт, — улыбнулась Наталья Петровна. — Что же ты стоишь, Петя? Садись.

Взгляд её затуманился. Она окончательно забыла и про строение стебля, и про то, что у Оклахомова до сих пор нет ни одной оценки, и про всё на свете. Щёки Натальи Петровны порозовели, на губах заиграла мечтательная улыбка.

— Да, ребята, — сказала она. — Бабочки — это украшение нашей жизни. Одни их названия могут очаровать кого угодно. Вы только вслушайтесь! Аполлон тянь-шаньский, бражник мёртвая голова, зорька китайская, бархатница, белянка Мезенина, парусник Гомера….

Оклахомов на цыпочках прошёл к своей парте, сел и перевёл дух.

«Главное в нашем деле — не теряться», — подумал он.

Оклахомов закрыл книгу и обвёл взглядом комнату.

На стене мерно тикали ходики. Яркий солнечный луч освещал криво висевший под ними календарь с изображением трёх богатырей. Сквозь покрытое морозными узорами стекло доносились детские голоса. На кухне скворчало и шипело — сестра жарила картошку.

Оклахомов умылся и вошёл в кухню.

— Тебе помочь? — спросил он. — Пол подмести?

Сестра бросила на него изумлённый взгляд.

— Ну, если хочешь…

Оклахомов подмёл в комнатах и в коридоре. Подумал и поправил календарь под часами так, чтобы он висел ровно. Собрал в ящик валявшиеся на столе микросхемы от компьютера, части старого радиоприёмника и коллекцию речных камешков. Сложил на столе в аккуратные стопки тетрадки и учебники. Достал пылесос и собрал пыль под кроватью. Засунул под шкаф гантели, навёл Порядок на книжной полке. Подумал — и пропылесосил всю квартиру. Поставил пылесос на место.

В прихожей одевалась сестра.

— Ты куда?

— В магазин. Хлеба нет.

— Я схожу!

— Петя, ты не заболел?

— Я здоров, как три богатыря!

Сестра смотрела на брата с тихим ужасом.

Оклахомов быстро оделся.

— Может, ещё что купить?

— «Пемоксоль» и стиральный порошок, но это в хозяйственном, а он дальше.

— Я сбегаю!

Оклахомов быстро оделся, взял деньги, сумку и пакет с мусором.