Александр Батров - Утренний Конь

Плюнув в сторону Ильи, он вытаскивает из кармана часы темного серебра с грубой, такой же темной цепочкой, на которой болтается брелок в виде красного сердечка. За такие часы любители старины могут дать пять-шесть рублей. Но Никола ради цыганского дела готов с ними расстаться. Впрочем, они уже не нужны старику. Его время прошло…

— Пойдем, Павлик, а ты, Илья, оставайся, — говорит он, глубоко затягиваясь.

Никола и Павлик возвращаются к рыбакам.

— Народ цыганский пожалейте, товарищи начальники! — приложив руки к груди, произносит Никола. — Зачем вам худые цыганки?

— Они воровки и вшивые! — говорит Павлик, скаля зубы.

Анка возмущается.

— Врет, врет, он сам вшивый! — кричит она.

Но мать уводит Анку в лабаз к чанам, наполненным серебряной рыбой.

А Никола подходит к седому рыбаку и протягивает ему старинные карманные часы.

— Бери, бери, только народ пожалей цыганский…

Заведующий лабазом берет часы, разглядывает их и говорит:

— Отстали.

— Немного, совсем немного! — заверяет Никола.

— На сорок пять лет отстали твои часы, забери их, старый! — сердито произносит рыбак и хмурится.

Никола, взяв часы, возвращается к подводе.

— Пошла! — диким голосом орет он на лошаденку.

Подвода трогается.

Первым за ней идет Илья. Идет длинными медленными шагами.

Пыль. Пыль…

Дед Никола курит на ходу трубку и тоскливо глядит на дорогу.

Не впервые он идет по ней. Когда-то проходили здесь многолюдные цыганские таборы, шли — земля дрожала. Шли с песней. Шли с пляской. Все пьяные.

А теперь? Изменяют цыгане своей цыганской жизни. Кто оседает на земле, кто трудится на заводах, а кто даже учится в школе… Зажирело цыганское племя!..

— Тьфу! — плюет старый цыган с досадой.

— Это на нас, Никола? — интересуется Павлик.

— На кого же?.. На вас, скверные вы цыгане, тухлые!

Но Павлик не обижается. Признаться, у него самого есть тайные мысли — сделаться киномехаником где-нибудь при Дворце культуры. Он даже завидует Марии и маленькой Анке. Похоже, что жизнь там, на море, даст им счастье…

Молча, тяжело шагает Илья, отравленный злобой.

Дед Никола, не выпуская изо рта трубки, что-то бормочет, порой ему чудится впереди топот бешено летящих коней, но он знает — это балует степь, дразнит старого Николу…

Не унывает по-прежнему Павлик. Он вспоминает о часах Николы, и ему становится смешно.

— Ха, на целых сорок пять лет!..

Разозлившись, Никола ударяет Павлика кулаком в грудь. Но тот и на этот раз не обижается. Он не имеет права поднять руку на старика. Никола, по всем признакам, скоро умрет где-нибудь на дороге.

А подвода все жалобнее скрипит своими четырьмя колесами. Жара. Пыль. Степь.

Они звенят как серебряные. Их принесла тетя Галина Николаевна в подарок Анатолию. Она здесь редкий гость. Мать Анатолия не любит ее. Считает легкомысленной, беспечной, не бережливой.

Мальчик доволен коньками.

У него большой лоб, с горбинкой нос, красивые серые глаза. Но, пожалуй, им чего-то не хватает, может быть, простой мальчишеской живинки.

— А где же родные? — спрашивает Галина Николаевна.

— Ушли мебель присматривать.

— Так, а ты как живешь?

Анатолий садится за стол напротив Галины Николаевны и рассказывает с каким-то горделивым оттенком в голосе:

— В нашем шестом классе меня все боятся!

Галина Николаевна удивлена и не скрывает своего удивления.

— Отчего же тебя все боятся, Анатолий?

— Оттого, что я всех обвиняю…

— Обвиняешь? А кто дал тебе такое право — обвинять? — морщась, как от зубной боли, спрашивает Галина Николаевна. — И кого ты, скажи на милость, обвиняешь?

— Ну, лодырей… На школьных собраниях…

— Ах вот в чем дело…

Галина Николаевна задумывается. Задумчивость ей очень к лицу. Она даже как-то вся молодеет. Худая, смуглая, крепконогая, она по виду настоящая крыжановская рыбачка. А на самом деле Галина Николаевна фармацевт в центральной аптеке.

На своего племянника она глядит с грустью.

Тот самодовольно продолжает:

— Говорят, что у меня и голос прокурорский.

— А как относится к этому моя сестра, ну, твоя мать, Анатолий?

— Вы это о чем, тетя Галина?

— О том, что у тебя голос про-ку-рорский.

— Ничего.

— Ничего?

Тетя Галина Николаевна поднимает голову:

— Мне кажется, что среди детей не много лодырей… Разве грех гонять голубей, удить бычков и лежать на солнце?..