Витауте Жилинскайте - Операция «Тюбетейка»

Не рисует Жилинскайте жизнь в радужных тонах, не раскрашивает её голубым и розовым, говорит со своими читателями, как с большими, так и маленькими, серьёзно и о серьёзных вещах, ведь в том, что нас окружает, есть не только безоблачное веселье и радости. Есть и боль, и печаль, и несчастья. И этого, считает писательница, нельзя скрывать. Пусть даже маленький читатель знает и думает обо всём, о тех, кто живёт рядом с ним на земле, будь то люди или животные. Все имеют право на жизнь и счастье. Она пишет о природе, о том, что её надо любить и хранить, утверждает, что бездушное, бессердечное отношение к живому, чванливость, зазнайство, эгоизм делают человека чёрствым, обедняют его внутренний мир, что человек перестаёт быть человеком, если не желает никого, кроме себя, видеть, ничего не желает знать, кроме своих собственных интересов, что человек должен оставаться Человеком в любых обстоятельствах!

И мне очень хотелось бы, чтобы герои Жилинскайте стали твоими друзьями, такими же, как стойкий оловянный солдатик, как Малыш и Карлсон, как Буратино и Незнайка, как Витя Малеев и Пеппи Длинныйчулок…

Я не прощаюсь с тобой, дорогой читатель! Ты уже знаешь, что Витауте Жилинскайте стала бабушкой, и, наверно, мы скоро познакомимся с её новыми рассказами, которые будет она придумывать уже для внучки Манте, а значит, и для всех других ребят… Поэтому не прощаюсь, а говорю: до новых встреч!

Переводчик

Уверяю вас, на всём пляже не было мальчика несчастнее Ауримаса — такая беда с ним приключилась, такое несчастье стряслось, что и словами не расскажешь! Короче говоря, он потерял маму, свою единственную, родную маму. Потерял примерно полчаса назад, когда, крепко ухватившись за мамину руку, шёл к морю купаться, но тут наперерез им покатился мячик, и, отпустив маму, Ауримас погнался за ним. И пока гнался, заблудился среди сохнущих полотенец, надутых резиновых матрацев, раскрытых зонтиков и лежащих под этими зонтиками тётей, дядей и ребят… Долго-долго бродил Ауримас по огромному пляжу, совсем с ног сбился, но мамы своей так и не нашёл.

Мало того, разыскивая маму, он вдобавок потерял где-то свою шапочку с козырьком, и теперь солнце так слепило глаза и припекало макушку, что мальчик совсем изнемог и остановился.

«Что будет, — пронзила его страшная мысль, — что будет, если я уже больше никогда-никогда не найду маму?»

Охваченный ужасом, Ауримас беспомощно огляделся по сторонам и увидел неподалёку большущий раскрытый зонт — наверное, самый большой на всём пляже; под этим зонтом лежала толстая тётя — тоже, наверное, самая толстая на всём пляже, хотя и нехорошо так говорить про взрослых.

— Тётя, — несмело окликнул её мальчик, — а тётя!

— Это ты меня? — лениво открыла глаза толстая тётя. Она была густо намазана кремом и блестела, как зеркальный карп, а нос её, чтобы не обгорел на солнце, был прикрыт специальным пластмассовым треугольничком.

— Видите ли, тётя, — пробормотал мальчик, — я… я не знаю, что мне делать…

— А что случилось? — спросила тётя и села под своим необъятным зонтом.

— Я, — Ауримас всхлипнул, — я потерял свою маму!

— Ага, — нисколько не удивилась тётя, будто все окружающие на каждом шагу теряли своих мам. — И где же ты её потерял?

— Там, — неопределённо махнул рукой Ауримас. — Я держал её за руку, очень крепко держал, но потом случайно выпустил — и смотрю, нет больше моей мамы, потерялась… И ещё шапочка с козырьком потерялась…

— Ага, — снова нисколько не удивилась тётя, будто не только мамы, но и шапочки терялись на каждом шагу. — Значит, говоришь, потерял маму, потерял шапочку и теперь хочешь всё это найти, да?

— Да, тётя, да! — горячо подтвердил мальчик, и в его заплаканных глазах сверкнула крохотная надежда. — Очень хочу найти!

— Однако, — предупредила тётя, — чтобы найти маму и шапочку, тебе придётся преодолеть множество препятствий и опасностей. Не побоишься, хватит пороху?

— Не побоюсь, тётя, и пороху хватит! — заверил Ауримас. — Только скажите, где моя мама и где моя шапочка!