Витауте Жилинскайте: Замок лгунов

В то утро Динас проснулся поздно. Приоткрыл глаза, потянулся и скорее снова зажмурился, чтобы мама не заметила, что он уже не спит. Но мама заметила.

— А ну-ка, вставай, сынок! — затормошила она сына.

— Я ещё сплю, — буркнул Динас. — И даже очень интересный сон вижу.

— И что же тебе снится?

— А снится мне, что как будто я сплю и вижу сон, — недовольно проговорил мальчик и осторожно приоткрыл один глаз. — Чес-слово! — сплю…

— Как можно видеть сон про сон?! — засмеялась мама.

Ещё немножко понежился, повалялся Динас в своей кроватке, но вставать всё-таки пришлось. Едва натянул штанишки, сразу схватил новую дудочку, которую мама только вчера вечером принесла. «Хорошая дудочка, только очень уж прямая, надо согнуть. Будет на саксофон похожа». Гнул, гнул — крак! — и сломал.

— Зачем же ты, сынок, такую прекрасную дудочку сломал?! — огорчилась мама.

— Она сама… Я и пальцем не дотронулся, а она — крак! — и пополам. Чес-слово.

— Ох, что-то не верится!

— Я никогда не вру! — обиделся Динас.

— Ну ладно. Иди-ка в ванную, умойся. Пора завтракать.

Закрылся Динас в ванной комнате, напустил воды и начал кораблики пускать, в морскую войну и морских разбойников играть.

— Что ты там так долго? — зовёт мама.

— Неужели не понимаешь? Пока руки вымоешь, сколько времени потратишь. А тут ещё и лицо, и шею, и уши надо мыть. А я и ноги хочу… Чес-слово!

Наконец позавтракали, и Динас собрался гулять.

— Только во дворе! На улицу не ходи, — предупредила мама.

— Что ты, — я со двора ни шагу! — пообещал Динас. — Чес-слово!

Но едва очутился во дворе — шмыгнул на улицу. По мостовой громыхали грузовики, шелестели шинами троллейбусы, промчалась, гудя сиреной, «скорая помощь». Динас выбежал на мостовую и чуть-чуть не попал под грузовик.

— Кто тебе позволил бегать по улице?! — крикнул ему водитель, распахивая дверцу кабины.

— Мама позволила, — пискнул перепуганный Динас. — Чес-слово!

— Мама? — не поверил водитель. — А ну-ка, пойдём к твоей маме!

Он хотел схватить Динаса за руку, но того уже и след простыл. Не разбирая дороги, во весь опор бежал наш Динас по улице, налетел на урну, сшиб ёё, упал, порвал штаны, вскочил и помчался дальше.

Бежал Динас, бежал и очутился на какой-то маленькой незнакомой улочке. Остановился перевести дух, оглянулся вокруг. По булыжной мостовой важные голуби разгуливают, воробьи прыгают. У старых ворот большой смирный пёс сидит. Вдруг встал этот пёс — и прямо к Динасу. Испугался мальчик, хотел удрать, а дворняга как зарычит: стой, мол, не двигайся! Прижался Динас к стене, замер, ждёт, когда уйдёт страшный пёс. На стене, на железном крюке, старинный фонарь раскачивается, а на улице тихо-тихо. Даже странно как-то — ни прохожих, ни машин. И тут загрохотали по булыжнику колёса. Пёс уши навострил, хвостом завилял, весело залаял.

Глядит Динас — появилась на улице старинная карета. И едет к нему… Карета как карета: высокие колёса с железными спицами, только лошадей нет — мотор урчит. Подъехала карета к Динасу и остановилась. Распахнулись нарядные голубые дверцы, и выпрыгнул кучер — на плечах фиолетовый плащ, широкополая синяя шляпа так на лоб надвинута, что ни глаз, ни носа не видно, только большущий рот выглядывает.

— Доброе утро, Динас! — поздоровался кучер и ласково погладил пса.

— А откуда вы знаете, как меня зовут? — удивился Динас.

— О, я всё про тебя знаю! Вот только не знаю, где ты штаны порвал.

— Штаны… штаны мне один мальчишка порвал, — нашёлся Динас. — Чес-слово!

— А куда путь держишь?

— Я это… за сахаром иду, мама меня послала. Чес-слово!

— Ах, мама послала… Конечно, конечно, — улыбнулся кучер своими толстенными губами. — Полезай-ка в карету, подвезу тебя до магазина. Клянусь честью!