Жанна Браун - Зорькина песня

Смелость Саши удивляла и восхищала её. А Николай Иванович только улыбается, точно ему по душе горячность Саши.

«Крага бы показал, если бы Саша с ним попробовал так поговорить», — вдруг подумала Зорька и посмотрела на старшего воспитателя.

Кузьмин стоял в стороне молча, засунув обе ладони за ремень, недоуменно приподняв брови.

— Николай Иванович, что же мы — иждивенцы?!

— Мы дети, — солидно сказала Наташа.

Галка сощурилась и, подражая тонкому голосу Наташи, пропела:

Петька вскочил, стал рядом с Сашей, рубанул воздух ладонью.

— Я согласен с Сашкой! Или обращение нас не касается?

— А что ты предлагаешь? — спросила Вера Ивановна.

Петька в замешательстве посмотрел на неё, почесал за ухом, раздумывая, и решительно заявил:

— По двенадцать часов в сутки работать. Для фронта!

— Правильно. Согласен. А школа? — спросил Николай Иванович.

— Учиться никогда не поздно!

Ребята поддержали Петьку одобрительным гулом. Петька посматривал на ребят хитровато и немного свысока: сообразили? Где, мол, вам, лопухам, самим додуматься!

— Война идёт, а мы прилагательные должны зубрить. Нема дурных! — выразила общее мнение Галка. — Это ж с ума сойти, сколько бесполезно времени тратить на уроки… Немцы прут и прут, а мы будем себе сидеть за партами, как будто нас война не касается!

— Зачем прилагательные? Танки, например, можно создавать. Или новый тип самолёта, — подсказал Николай Иванович и хмыкнул.

Петька возмутился:

— Вам смешно… вы и воевали и… ну, в общем, много чего уже сделали в жизни. Пусть мы танки не умеем делать, но что-нибудь другое, нужное, сумеем.

Николай Иванович кивнул.

— Конечно. Рядом с нами колхоз «Кзыл-аскер», там очень нужна была бы ваша помощь. Но прежде всего вы должны учиться, понимаете? Учиться!

— Да что вы, Николай Иванович… школа да школа… А если душа горит! Неужели не понимаете?!

— Заяц! — не выдержав, одёрнул Петьку Кузьмин. — Забыл, с кем разговариваешь?!

— Я ничего не забыл, — сердито сказал Петька и сел. Щёки и шея у него стали красными.

Наступила неловкая тишина, и в этой тишине как-то особенно спокойно прозвучал голос Анки Чистовой:

— Зачем же вы тогда нам обращение читали? Разве мы не сможем, не жалея ни сил, ни здоровья, работать и учиться?

— Ну, это ты хватила! — прозвучал чей-то несмелый возглас, и тут же сорвалась с места Галка Ляхова.

— Ты чего, Чистова, за других расписываешься?

— Молчи, — попыталась удержать её Зорька.

— Почему это я должна молчать? Что, я права голоса лишённая? Работать надо, учиться потом успеем.

— Верно! — подхватил Генька.

— Ляхова! Прекрати демагогию! — Кузьмин сделал шаг по направлению к Галке, но Николай Иванович успокаивающе поднял руку.

— Подождите, Степан Фёдорович, вопрос решается важный. Пусть говорят.

— Давай, Лях, не бойся! — подзадорил Галку Петька.

— Я и не боюсь! Я никакой работы не боюсь! Я для фронта чего хочешь сделаю, а учиться ещё вдобавок несогласная, и всё! Не время сейчас! Схватишь «плохо» — опять в галоше сидеть? Анке что, она и так отличница, ей, хоть работай не работай, всё равно. А я во, по горло сыта вашими галошами!

Последние слова Галки потонули в общем хохоте.

Зорька наклонилась к Анке:

— Чего они смеются?

— У нас газета выходила; кто «плохо» схватит, того в галоше рисовали или верхом на раке… Галка из галош не вылезала.

— Что, Лях, силёнок не хватает? — смеясь, спросил Саша.

— Не твоё дело! — самолюбиво ответила Галка.

— Как это «не твоё дело»? А чьё же это дело? Ребята, это наше дело или не наше?

— Наше! — закричали ребята.

Анка Чистова поднялась, поправила косынку, подошла к Галке.

— Ну, так вот, по учёбе я беру Ляхову на буксир! Если она схватит «плохо», сажайте меня вместе с нею в галошу!

— Правильно, Чистова, молодец!

— Знаешь что, Чистова? — окончательно разозлилась Галка. — Думаешь, только у тебя в голове мозги, а у других опилки? Думаешь, только ты такая сознательная? Я, если захочу, не хуже твоего работать и учиться буду, поняла?

И села, ни на кого не глядя.

Петька вскочил, застучал кулаком по столу.

— Хлопцы, голосуем резолюцию?

— А чего голосовать? Все «за»!

— Вот это по-нашему, по-военному! — одобрительно прогудел Кузьмин. — Слышите, Николай Иванович?

Николай Иванович не ответил. Одну секунду он стоял, наклонив седую голову, затем серьёзно, без тени улыбки посмотрел в выжидающие глаза детдомовцев.