Жанна Браун - Зорькина песня

Возле белой каменной будки с чёрными буквами «КИПЯТОК» уже гремела посудой очередь. Конопатый Генька стоял третьим от крана, рядом с длинным крупноголовым мальчишкой-семиклассником. «Трубач, который играл перед отъездом на прощальной линейке», — узнала Зорька. Она подлетела к Геньке, растянула губы в приветливой улыбке.

— Генька, ты на меня очередь занял?

Трубач откинул голову назад, удивлённо прищурился. Из-под высокого лба, прикрытого свисающими русыми волосами, на Зорьку смотрели насмешливые серо-зелёные глаза.

— Ребята! Генькина невеста объявилась! — весело крикнул трубач.

У Геньки даже уши засветились, так покраснел.

— Чего лезешь?! — сквозь зубы зашипел он и оттолкнул Зорьку локтем.

— Невеста без теста, жених без пирога! — загоготала очередь.

Наташа и Галка стояли в самом конце, за мальчишками.

— Эй, Зорька, ты чего вперёд лезешь? — возмутилась Галка.

Зорька беспомощно озиралась. Что же делать? Они же не знают, что Даша больная, а сказать нельзя…

— Генька, мне надо скорее… мне ещё цветов надо, — умоляюще сказала Зорька, снова придвигаясь к Геньке.

— Принцесса какая, цветочки ей надо, а крем-брюле не надо? — веселился большеголовый.

Зорька не знала, что такое крем-брюле, и поэтому слова ехидного мальчишки показались ей ужасно обидными и несправедливыми.

— Уходи отсюда, — уже не требовал, а умолял её Генька, — уходи, ну, что тебе стоит?

Зорька глянула на него так, будто не она, а он пристал к ней.

— Трус! Дураковых слов испугался!

— Ух ты, какая умная нашлась?! — изумился большеголовый мальчишка.

— А ты… а ты… — Зорька подняла чайник, подпрыгнула и сильно стукнула мальчишку по его большой голове.

Мальчишка выпустил из рук ведро, схватился за голову. Лицо его перекосилось.

Девчонки испуганно взвизгнули.

— Сашка, дай ей, чего смотришь! — закричали мальчишки.

Саша опустил руки. Русые волосы на виске потемнели, слиплись. Зорька в ужасе отшвырнула чайник. На растопыренных пальцах Сашки размазалась кровь.

К ним подошла Вера Ивановна.

— Что случилось? — спросила она.

Зорька молча смотрела на Сашины пальцы и дрожала всё сильнее и сильнее.

Увидев кровь, Вера Ивановна побледнела.

— Боже мой, только этого ещё не хватало!

Наташа подбежала к воспитательнице. Затараторила, возмущённо тараща голубые чистые глаза:

— Это всё Зорька… Все стоят, как люди, а она полезла вперёд, как будто лучше других, а потом ка-ак стукнет чайником! Просто ужас какой-то!

Саша вытер пальцы о брюки, посмотрел на Зорьку. И неожиданно усмехнулся.

— Ничего подобного, Верванна, повернулся неловко — и вот… — Он притронулся пальцем к виску, поморщился. — Бывает… Сам виноват.

Наташа так и застыла с раскрытым ртом, полная негодования. Вера Ивановна нагнула Сашину голову к себе, внимательно осмотрела рану. Вздохнула облегчённо.

— Небольшая царапина. Обязательно смажь йодом.

Потом повернулась к застывшей Зорьке. Окинула её усталыми, воспалёнными глазами.

— Иди сейчас же в вагон, — ледяным голосом приказала она.

Зорька ссутулилась, покорно нагнула голову. Ноги не слушались. Будто вросли в землю.

— Ну!

— Вера Ивановна, она не виновата, — настойчиво сказал Саша.

— Ну что ты говоришь?! — опомнилась наконец Наташа.

— И чего ты, Наташка, лезешь? Без тебя не разберутся?! — зашумели ребята.

Наташа отступила, возмущённо передёрнув плечами.

— Прекратите шум! — крикнула Вера Ивановна. — Зорька, долго я буду ждать? Мне надоели твои фокусы! Безобразие! То отстанешь! То дерёшься… Почему другие девочки ведут себя примерно?

Зорька стояла вся красная, словно её обдали горячим паром. Уши и щёки горели от стыда. Лучше бы воспитательница ударила её, чем позорить вот так, перед всеми.

«Нарвала Даше цветов, называется, — тоскливо подумала она. — А всё из-за этого Сашки. Зачем полез? Крем-брюле противный!»

— Сейчас же извинись перед Сашей!

Обида с новой силой закружила Зорьке голову.

— Не буду! — закричала она. — Ни за что не буду!

Зорька стояла возле водокачки на свежеотёсанном бревне. Бревно было гладким, тёплым и липло к босым ногам. На срезе его желтели янтарные слезинки.

Водокачка возвышалась на глиняном взгорье. По одну сторону водокачки станция. Снизу каменная, сверху деревянная, с резными голубыми наличниками.

Сквозь грубую, по-осеннему сонную листву тополей цедились солнечные лучи, играли на закопчённых стенах пятнами.