Дмитрий Нагишкин - Город Золотого Петушка

На синем берегу синего моря видны были редкие синие фигуры людей, гулявших в этот час всеобщей тишины и покоя. Игорь всматривался в эти обманчивые синие сумерки, не идут ли Вихровы, но каждый раз, стоило ему подойти поближе, убеждался в своей ошибке. Куда же девались папа Дима и мама Галя? В гостиных других домов их тоже не было…

И вдруг негромкий смех, донесшийся с уединенной скамейки на высоком берегу, привлек его внимание. «A-а, вот вы куда спрятались!» — с торжеством подумал Игорь и стал подкрадываться к скамейке, чтобы испугать родителей. Он осторожно раздвигал ветки деревьев, и его обдавало росным запахом, присел, согнулся и неслышно миновал негустую поросль ивняков.

Мама Галя и папа Дима сидели на скамейке. Но желание Игоря, вспыхнувшее, когда он услышал смех мамы, тотчас же погасло, едва увидел он, как сидят они: мама на коленях у папы Димы, обвив его шею руками, а он нежно и тихо гладил ее по щекам, по волосам, и время от времени целовал ее локоть. Так иногда Игорь сидел у него на руках, охватив его шею и прижимаясь щекой к его щеке. Ага! Мама Галя — такая большая — сидит как девочка, так удобно устроившись. Пожалуй, не надо их пугать. Им так хорошо. Как смеется мама — негромко и ласково. Игорю захотелось к ним, туда, в самую середину между ними, где так уютно и тепло. Но Игорь припомнил многое, что было в эти дни, — ту задумчивость мамы, которая так не шла ей, и какие-то обрывки разговоров, и взгляды, которые иногда мама кидала на папу Диму, когда думала, что Игорь не видит их, и ту тревогу, которая проскальзывала в ее глазах последние дни, и свое ощущение, похожее на то, которое возникало у Игоря, когда ночью он слышал, что мама не спит. Нет, не надо, пожалуй, мешать им. Что-то совсем новое, неизведанное проснулось в душе Игоря, — ах, родители мои, родители, вы только делаете часто вид, что у вас все хорошо, а на самом деле бывает и не так. Я ведь знаю, что вы делаете это для меня. Ну, так и я сделаю это для вас — не буду мешать вам в этот тихий вечерний час, когда с каждой минутой на берегу становится все меньше людей. Но он невольно прислушался, отступая осторожно назад, той дорожкой, которую он проложил, крадясь сюда.

— Ах, Галюша, ну как ты могла подумать? — говорил отец, глядя на маму снизу вверх. — Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Понимаешь! Люблю. И всегда любил. И буду любить.

А мама опять смеялась и отвечала ему, откидываясь назад, лукаво отстраняясь от его поцелуев:

— Ах, папа Дима, папа Дима! Это ты просто начитался книг!

Но по тому, как она, по-озорному громко чмокнув, поцеловала папу Диму поочередно в обе щеки, Игорю понятно стало, что она вовсе не недовольна тем, что папа начитался книг.

— В твои ли годы объясняться в любви? — сказала она счастливым голосом и тоном шутки добавила: — Я же не твержу тебе о том, что я тебя люблю, папа Дима!

— Ну, ты — совсем другое дело! — сказал папа, потянувшись к ней вновь.

Но мама вдруг вскочила на ноги и взяла папу за руку:

— Знаешь что, влюбленный, пойдем-ка в кино.

— Поздно!

— На одиннадцать часов. В самый раз. Народу не много, свободно! — И, заметив, что папа Дима колеблется, она сказала: — Боже мой, как мужчины одинаковы: в любви клянутся, а самого малого пустяка для любимой женщины не хотят…

— Ну пошли, — сказал папа Дима, сбитый с толку. — Никогда не поймешь тебя, шутишь ты или говоришь серьезно. Только ты не усни в середине сеанса! Поздно ведь.

Игорь поспешно выбрался на дорожку и помчался бегом к дому. Сел на крыльцо. Тотчас же вслед за ним послышались шаги родителей. Мама всплеснула руками, увидев его, и закричала:

— Игорешка, полуночник! Ты еще не спишь? Ну, живо отправляйся в постель. А мы с папой в кино сходим! — Горячими пахучими губами она прикоснулась по привычке к глазам Игоря и подтолкнула его в спину: — Иди, иди, Игорек: ты спишь на ходу.

Итак, все устраивалось самым наилучшим образом — без всяких разговоров. Игорь, выждав, когда за папой Димой и мамой Галей захлопнулась входная калитка, побежал к гроту, успев услышать еще, как мама сказала отцу:

— А ну, бегом! Мы только-только успеем, и то потому, что в кино всегда часы на пять минут назад поставлены, чтобы такие копуши, как ты, не оставались без культурных развлечений.

Продрогшая и перепуганная Наташка от радости, что ее наконец сменили, даже поцеловала Игоря куда-то в ухо своими мягкими, точно подушечки, губами и сказала:

— Игорь, миленький! Вот спасибо, что пришел… Ну, ни пуха ни пера тебе, как говорится, а я побежала. — Она гулко затопала по траншее перед гротом, крикнув напоследок: — Все птенцы в целости и сохранности, никаких происшествий не случилось.