Лидия Чарская - Тринадцатая

Не успела Валерия Сергеевна ответить своей помощнице, как отчаянный лай огласил усадьбу. Два злющих дворовых пса, Полкан и Рябчик, оглушительно залились на весь лес. Им откликнулся звонким тявканьем Жучок, пулей сорвавшийся с места и с быстротой молнии исчезнувший в кустах.

Дети испуганно устремили глаза туда, откуда донесся подозрительный шорох, где затрещали сучья под чьими-то быстрыми шагами и где отчаянно, словно обезумевший, метался Жучок.

– Там кто-то чужой! – вскрикнули лесные девочки.

– Неужели волк?! – испуганно взвизгнула Катиша-трусиша, прячась за спину сестры и собираясь зареветь.

– Волк не волк, а медведей целый полк, – подзадорила ее Софочка.

– Или разбойник! – прибавила Люся.

– Нет, просто новый индеец из племени лесных братьев, – предположил Слава, бредивший рассказами о краснокожих.

– Кхи-кхи-кхи, я боюсь!.. – снова запищала Катя, меняясь в лице.

– Слава, дай мне твою палку, я буду охранять маму Валю от разбойников и волков! – отважно крикнула Саша-растеряша и, по рассеянности, выхватив из рук Славы фуражку, которую тот как раз снял с головы, замахнулась ей, как дубинкой, на невидимого врага.

– Ай! Ты же меня задела! – взвизгнула Катиша, хватаясь за нос, которому нечаянно попало от энергичной Сашиной руки.

– Нет, уж если на то пошло, то защищать вас всех буду я! Ведь я среди вас единственный мужчина. – И Слава, гордо подняв палку одной рукой, другой лихо уперся в бок и выступил вперед с видом настоящего бравого вояки.

В это время кусты зашуршали сильнее и раздались на обе стороны под чьей-то уверенной рукой, и перед лицом двенадцати пансионерок, их четырех воспитательниц и двух хозяйских детей появилось что-то такое необычайное, странное, смешное и удивительное, что все присутствовавшие остолбенели от неожиданности и удивления…

Перед изумленной публикой стояла рослая, крепкая фигурка, в шляпе грибом, в высоко подоткнутой юбке, с перекинутым за плечи узелком, привешенным на конце палки, которую она держала, как коромысло. На другом конце здоровенной дубинки болтались сапоги с засунутыми внутрь чулками и подвязками. Из-под шляпы-гриба можно было увидеть только нижнюю часть лица – здоровые, пышущие румянцем щеки и дочерна загорелую шею. Такими же загорелыми были и руки, длинные сильные пальцы которых крепко держали палку. Верх видавшей виды шляпы порвался, и сквозь образовавшееся отверстие можно было разглядеть на голове густую шевелюру коротко стриженных темно-русых волос.

На вид, по росту, вновь появившейся можно было дать лет двенадцать-тринадцать; она, казалось, на целый вершок была выше Липы, Веры и Мани, самых крупных девочек Убежища. И среди остальных худеньких, хрупких, болезненного вида воспитанниц казалась настоящим богатырем.

Странная девочка не спеша вылезла из кустов, степенно переступая босыми ногами, приблизилась к группе изумленно смотревших на нее людей и, ни к кому не обращаясь, спросила:

– А где здесь будет начальница? – и, сдвинув шляпу на затылок, как это делают мальчики, внимательным взглядом обвела всех присутствующих.

Глаза у нее были маленькие, смеющиеся и задорные. Голос грубоватый, как у мальчика, а большой рот при улыбке открыл два ряда таких ослепительно-белых зубов, что белизна их могла сравниться разве что со снегом или сахаром.

Когда шляпа девочки съехала на затылок, на лбу показался презабавный хохолок, непонятно как отделившийся от щетинки стоявших дыбом, как у ежика, коротких волос.

– Начальница Лесного убежища – я. Что тебе надо от меня, девочка? – ласково обратилась к странной посетительнице Валерия Сергеевна.

– Очень приятно познакомиться с вами, – вежливо сказала в ответ девочка, бесцеремонно разглядывая госпожу Симановскую и в то же время несколько раз подряд кивая ей головой – как равная равной. – Я о вас слышала много, очень много хорошего. И хотя не очень-то обрадовалась, когда мне велели ехать сюда, ну, да делать нечего, пришлось, как видите, покориться. Позвольте представиться: меня зовут Кодя Танеева. Мне девять лет. Приехала поступить к вам, в Лесное убежище, хотя, повторяю, я не очень-то этому рада. Но, надеюсь, как-нибудь привыкну. Да и вы, думаю, останетесь мной довольны, хотя я – большая шалунья.

Тут девочка схватилась за концы своей высоко подобранной юбки и отвесила изумленной Валерии Сергеевне глубокий и почтительный поклон.