Анатолий Валевский - Мой друг Жабыч

– Тобиас, ты же уже не маленький!

Вся группа рассмеялась. В ушах долго звучало: «Тобиас писается. Тобиас писается…» Это было невыносимо. От стыда хотелось сгореть.

Дома я заявил, что больше в садик никогда не пойду. Это вызвало переполох. Проблема, что домашние все работают, даже бабушка. Правда, полдня. Брать меня в ветлечебницу также не выход, и, к тому же, мама считала, что садик меня развивает.

Я пробовал в тихий час не спать. Иногда мне это удавалось, но, когда я засыпал, все было по – старому. Отчаянию моему не было предела. Однажды я спрятался в каком – то чулане, дал себе слово никогда из него не выходить. Меня нашел Матиас. Он сел возле меня. Какое – то время молчал. Потом взял за руку и сказал:

– Пойдем, тебя бабушка ждет. Она волнуется.

– Никуда не пойду, – глотая слезы, выдавил я из себя.

Матиас взял и заботливо, как бабушка, погладил меня по голове.

– Зяба, я также писаюсь.

– Ты? – не поверил я.

– Мама говорит – это болезнь. Она называется энурез. Она, правда, пройдет.

Слова Матиаса были такими убедительными, что я ему поверил. Он привел меня к бабушке, которая не находила себе места. Никто не знал, где я был.

– Зяба больше не будет стесняться своей болезни, правда, Зяба? – Матиас так это проникновенно сказал, что я кивнул в знак согласия.

– Я больше не стесняюсь того, что писаюсь, – уверенно произнес я.

Бабушка обнимала нас с Матиасом и плакала.

Жабыча насторожило мое молчание. Он нетерпеливо закашлялся. Я прекрасно понял его сигнал.

«Матиас вылечил меня от той болезни».

Я и правда после того случая, когда меня в чулане успокоил Матиас, перестал писаться. Бабушка считала, что мне в этом помогли ее молитвы, но я‑то знал, это не так… Ребенку безумно не хватает того, кто рядом сядет, погладит по голове и тихо, доверительно, но очень уверенно скажет: «Все будет хорошо! Ты справишься, потому что рядом с тобой Я!»

Наверное, я слишком долго молчал, Матиас легонько толкнул меня.

– Чего ты замолчал?

– Не мешай, думаю!

Матиас забыл, что сам часто мне говорит: «Не мешай, Зяба, я думаю!» – и я терпеливо ждал, чего мой друг надумает.

Жабыч осторожно подал голос.

«Если вы в самом деле ДРУГИ, – уважительно изрек он, – тогда вам точно надо иметь свое место для секретов».

Я от радости подпрыгнул, вызвав недоумение Матиаса. Друг удивленно посмотрел на меня как на ненормального, но не мешал дальше думать.

«Какое, подскажи», – взмолился я.

Повисла тишина. Жабычу нравится, когда я его о чем – то прошу. Для начала он всегда делается важным, словно делает мне большое одолжение, и тогда я стараюсь Жабыча рассмешить, но сейчас я ждал его умного совета.

«Тебе бабушка на день рождения подарила копилку – собаку. В нее и складывайте свои секреты. Собака – большой тотем ДРУГОВ».

«Что такое тотем?»

«Талисман! Он будет вас защищать, – продолжал Жабыч. – В твоей копилке есть деньги, которые тебе подарили родители. Ты молодец, что не потратил их сразу. – Я хотел напомнить Жабычу, что это он мне их не позволил тратить, но не стал. – Сходите с Матиасом в «Рио», купите серебряные цепочки с головой собаки. Там такие продаются, когда ты гулял по торговому центру, я их видел. Обменяйтесь этими цепочками. У тебя будет Матиаса, у него твоя, вот тогда у вас и будет настоящий оберег.

Идея Жабыча понравилась. С придыханием пересказал ее Матиасу.

«Супер!»

Теперь у нас есть не только обереги, но и место, куда мы складываем свои секреты: собака – копилка.

«Тобиас, что ты такого нашел в Матиасе?» – не спалось Жабычу, вот и вопросы задавал странные, но они меня не смущали. Ответ на них давно есть.

«У нас с ним один ритм сердца. Болит у меня – болит и у него».

Жабыч молчал, переваривал сказанное мной.

«У нас с тобой есть что – то общее?»

«Да!» – уверенно отозвался я.

«Что?!»

«Одна душа на двоих!»

«Хорошо сказал», – похвалил Жабыч.

Когда родители тревожатся без повода – это всегда напрягает, хотя Жабыч полагает, что родительское волнение, как человеческое сердце: пока в него поступает кровь, оно будет стучать.

После Восьмого марта мама, охваченная недобрым предчувствием, осторожно поинтересовалась у отца:

– Матео, у Матиаса на уме одни котики. Ими завалена вся комната Тобиаса. Меня это беспокоит. – На лице мамы отобразилось тревога, как волна она пробежала по лицу и застыла в ее глазах.

Папа задумчиво промолчал. Он всегда так делает, когда не готов сразу ответить.