Владислав Крапивин - Мушкетер и фея

– Надо сутки в тепле держать, – объяснил Вовка. – Там же сказано.

– Что сказано? Где?

– Здесь. – Алхимик взял со стола знакомый лист. – Вот… "Смазанный участок кожи укрыть и держать в тепле до появления первых признаков растительности… "

У Джонни захолодело в желудке.

– Ты что? – спросил он слабым голосом. – Ты мне… этой дрянью мазал?

Он хотел торопливо стереть Вовкино снадобье ладошкой, но тот поймал его за руку.

– Не вздумай! Тогда и на ладони волосы полезут. Да и бесполезно, уже впиталось…

Джонни посмотрел на Вовку в упор неприятным взглядом.

– Проверить-то надо, – хладнокровно объяснил Алхимик – Я за свою продукцию отвечаю.

– Ну и проверял бы на себе, дубина! – взвизгнул Джонни. – Мазал бы себе хоть… – он быстро взглянул на Катю, – хоть поясницу!

– Я, значит, делай, я мажь, я испытывай, – возразил Вовка. – Всю работу один. Я вам кто? Лошадь?

– Ты не лошадь. Ты осел, – печально возразил Джонни. – Как я теперь буду с волосатой коленкой?

Алхимик пожал плечами.

– Брить будешь, пока лето. А зимой все равно не видать. Даже теплее… По крайней мере, не будет ревматизма коленной чашечки.

В последних словах Джонни уловил издевательскую нотку и молча врезал коварному Алхимику по скуле. Вернее, хотел врезать. Вовка тоже был не промах, он защитился и двинул Джонни в плечо. Тот не устоял, но, падая, ухватил Вовку за ногу. Колбы на столе подпрыгнули и задребезжали…

Катя взяла с подоконника большую кастрюлю, тщательно понюхала содержимое, убедилась, что там вода, и аккуратно вылила ее на сцепившихся противников.

Джонни и Вовка, фыркая, разлетелись по углам комнаты. Вовка осторожно держался за нос, и это слегка примирило Джонни с действительностью.

– Я в общем-то и не хотел на тебе испытывать, – примирительно объяснил Вовка. – Я хотел помазать соседского кота, у него плешь от лишая. А ты сам, как нарочно, со своей коленкой…

– Джонни, – ласково позвала Катя. – Если уж Вовка сделал лекарство от облысения, то лекарство наоборот он еще легче сделает.

– Запросто!.. Со временем, – откликнулся Вовка.

– Давай бутылку, – хмуро сказал Джонни.

Вовка очень осторожно отлил половину жидкости из флакона в пузырек поменьше.

– Кое-что оставлю. Для кота… А ногу-то давай забинтуем. Всякий опыт надо доводить до конца.

Тугой бинт мешал сгибать ногу и крутить педали. Джонни и Катя пошли пешком, а велосипеды вели "под уздцы". Теперь Джонни размышлял спокойнее и находил, что у случившегося есть две стороны. Конечно, будут лишние хлопоты с бритьем, но в то же время он, Джонни Воробьев, станет единственным в мире человеком, у которого на коленке растут волосы. А быть в чем-то единственным всегда приятно: возможны известность и слава.

Джонни подумал, не поделиться ли этой мыслью с Катей, но Катя шла какая-то рассеянная и смотрела под ноги. Вдруг она сказала:

– А все-таки Шестопалов – молодец.

– Дурак он и нахал, твой Шестопалов! – моментально вспылил Джонни.

– Почему это мой?

– А кто все время "Вовочка, Вовочка"?

– А как бы я его упросила? С людьми надо лаской… Вот попробуй сам когда-нибудь – увидишь…

Джонни попробовал, когда начал разговор с Верой Сергеевной:

– Вера, скажи, пожалуйста, не могла бы ты объяснить мне, где живет Валентин Эдуардович? Извини, что я тебя отвлекаю, но мне очень-очень надо.

Ласка и вежливость не помогли.

– Уйди, чудовище, – сказала Вера. – Ты хочешь сделать ему очередную гадость?

Джонни потупил глаза.

– Я хочу извиниться… За тот случай…

Вера остолбенела. Она уронила черный грифель, которым красила ресницы, и забормотала:

– Тогда я… да, конечно… Сейчас… Женечка, а это правда?

– Честное слово, – мужественно сказал Джонни.

Вера суетливо написала ему гостиничный адрес.

– Только ты, Женечка, сегодня же… А то он завтра утром уедет.

– Ой! Он же хотел послезавтра!

– Его вызвали в институт принимать вступительные экзамены. Завтра в девять у него последняя лекция, а потом он на поезд… Ты иди лучше прямо сейчас, он у себя.

Джонни и сам понимал, что надо спешить. Но Вера уговорила его сперва надеть чистую рубашку, а потом припудрила синяк (который стал уже светло-желтым и называться синяком не имел права).

Видимо, она сбегала к телефонной будке и предупредила Валентина Эдуардовича, потому что он ждал Джонни. Он встретил его у входа в гостиницу, сказал надутой администраторше "это ко мне" и заговорил с Джонни, когда еще шли по коридору: