Финн-Оле Хайнрих - Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт. Часть 1. Мое разрушенное королевство

– В общем, мы хотели сами написать заявление, – говорит Мона, – но полицейский сказал, что посылать кошачий корм в лабораторию на исследование слишком дорого.

– Мы, конечно, не отступили, – говорит Луиза. – И заставили его послать двух других полицейских к кошачьему убийце. Они позвонили ему в дверь, хотели с ним просто поговорить. А он сразу на них набросился, одному даже нос сломал.

Барт качает головой:

– За это его в результате и наказали, а вовсе не за кошек.

– Но всё-таки его задержали, – говорю я. – Это самое главное.

– А через пару дней, – бурчит Пит, – пришла журналистка из газеты, чтобы написать про нас статью. И мне тоже можно было сфотографироваться вместе со всеми, хотя пока детективы мир спасали, я был на гимнастике…

– Из-за этой статьи Мандариновый Нос получил на свою голову кучу проблем, потому что его соседи обо всём узнали и не давали ему проходу, пока он не переехал, – глаза Моны сверкают. – И всё благодаря тем уликам, которые мы собрали!

Пауль кивает:

– Окей.

Он наверняка переполнен впечатлениями, на него вдруг разом свалилось столько друзей! Но держится он бодро. И хорошо, что мы много говорим, так Паулю не нужно самому ничего особо рассказывать, и вообще, то, что он здесь, с нами, вовсе не странно, а очень правильно. Он просто смотрит, и улыбается, и кивает, но поглядывать на носки своих ботинок тоже не забывает.

– Зубы у него такие жёлтые! – шепчет Пит мне в ухо. Я пожимаю плечами.

– Он отличный, – шепчу в ответ. – Единственный разумный человек там, в Пластикбурге. Хороший парень.

– Влюбилась? – спрашивает Пит.

Делать мне больше нечего? Мне такое нужно как рыбе зонтик, честно!

– Не-е, не влюбилась. Пауль мне друг, – говорю я. – Вот как ты.

Мы стоим на улице, швыряем камешки в жестянку. Видят ли они Того Человека , спрашиваю я. Пит и Юлиус кивают, другие мотают головой, но как-то неуверенно, и подтягивают плечи к ушам.

– Угу, – мычит Барт, – бывает. Он же тут постоянно на велике ездит. Всегда со мной здоровается, но говорить с ним я ни о чём не говорил.

Издали доносятся удары колокола на церковной колокольне. Уже шесть, всем пора домой ужинать. Луиза говорит, можно пойти к ней, это будет совершенно нормально, но мне и Паулю есть не хочется, и потом – надо оставаться поблизости от дома, ведь когда-нибудь Тот Человек должен вернуться. Хочу, чтобы Пауль его увидел, а Тот Человек пусть увидит меня. Просто увидит, больше ничего. И только издали. До сих пор я не разговаривала с ним по телефону, не прочла ни одного его письма и запретила ему приходить к нам в гости. Но теперь пора! Он должен меня увидеть, должен увидеть, что у меня всё хорошо, что я в порядке, и пусть у него от этого разорвётся сердце. Пусть тоскует по мне, пусть придёт к нам с мамой и скажет:

Мы садимся на скамейку под вороньим деревом (правда, у ворон сегодня слёт где-то в другом месте) и играем в карты. В маули-маули, мою любимую игру. Объясняю Паулю правила:

– Если у тебя восьмёрка – пропускаешь ход, если семёрка – берёшь две новые карты, кто первый от всех карт избавился – тот и выиграл.

– Кажется, я эту игру откуда-то уже знаю, – говорит Пауль. – Она случайно не мау-мау называется?

Мы хихикаем. И тут на нашу улицу поворачивают два велосипедиста. Одного узна ю – Тот Человек . Другого – нет, это какая-то неизвестная мне дама, она смеётся во весь рот. Короткие волосы, большие глаза, и худая, вроде меня. Это что вообще такое? Я вскакиваю и бросаюсь прочь. Пауль хватает наш зоопарк и бежит вдогонку. Метров через двести я останавливаюсь. Оборачиваюсь и смотрю на них, как заворожённая. Просто невероятно! Тот Человек – и какая-то женщина. Я её никогда раньше не видела. Он что-то говорит, наверное, шутит (я знаю, когда он шутит, он похож на неуклюжего танцора, неловко двигает большими руками и смешно подёргивает плечами, но это ужасно мило), они дружно смеются и пристёгивают велосипеды. Дама кладёт руку на плечо Тому Человеку , и они исчезают в подъезде дома, исчезают в Мауляндии. А что там?

Там они, как я понимаю, сядут на наш сине-белый диван, будут есть с наших тарелок, шагать своими мерзкими ногами по моему старому голодному деревянному полу, трогать мои засаленные выключатели и смотреть на мир через мои окна.