Финн-Оле Хайнрих: Удивительные приключения Маулины Шмитт. В ожидании чуда

Мама показывает большой палец.

— Всё окей, — говорит она, чтобы меня успокоить.

Теперь она часто так говорит — чтобы подтвердить этот жест. Или объяснить его. Боится, что иначе выйдет непонятно: правая рука у неё двигается плохо. Наверно, маме кажется, что кто-нибудь может вообще не понять, что она делает какой-то знак, и подумает, что палец у просто свело судорогой, ведь положение у неё вовсе не окей — и вообще, и в частности, вот как сейчас, на полу.

— Всё окей, — повторяет она и улыбается для меня. Щурюсь на яркий свет в ванной, пытаюсь сориентироваться. От водоворотно-суповых снов досюда путь неблизкий. Мама лежит рядом с унитазом, левой рукой упирается в стену, большой палец правой всё ещё поднят вверх.

— Всё хорошо, — говорит она, — ничего страшного.

Закрываю крышку унитаза. Упёршись ногой в кафельную стену, приподнимаю маму.

— Спина у тебя выдержит? — спрашивает она, пока я втаскиваю её на сиденье. Давно она себя так хорошо не чувствовала. Преодолевает расстояния метров по пятьсот, с маленькими передышками, почти ни за что не держась, — по утрам. Левая нога работает значительно лучше правой, в той часто бывают судороги, но мама движется вперёд. Хотя мы знаем, что улучшение — всего лишь очередной этап перед ухудшением, но надеемся: вдруг всё-таки повезёт, вдруг случайно найдётся правильное лечение, или какая-нибудь диета, или ещё что-нибудь, и больше не будет приступов, потихоньку выживающих маму из её собственного тела. Утром на полкилометра ей нужен почти час, вечером мама не может пройти и пятидесяти метров. А ночью даже до туалета иногда оказывается слишком далеко.

А ведь когда-то — ещё недавно — было так:

мы с мамой оставались дома вдвоём, а Тот Человек на гастролях с оркестром играл «Музыку на воде» в просторных залах, сделанных из бывших амбаров. Мы невозможно долго не ложились спать и питались мороженым с печеньками на завтрак, обед и ужин. После сна и перед сном строили друг другу зевательные гримасы (отличная и очень простая игра; удивительно, что её почти никто не знает).

По утрам мама читала мне письма и открытки, время от времени прилетавшие от Человека в наш почтовый ящик. И вот однажды в такой момент с улицы послышались громкие крики. Мы выглянули в окно и увидели двух парней, прямо рядом с нашим домом. Они орали, толкали друг друга, потом пустили в ход кулаки.

Мама бросилась к двери, сбежала вниз; я слышала её торопливые шаги по ступенькам и наблюдала в окно, как те двое бьют друг друга по лицу, в живот и по спине, как пинают ногами. Я никогда раньше не видела, чтобы люди так дрались. Было ли страшно? Наверно, я не очень-то понимала, что происходит. Один парень схватил другого за шею и стал дубасить его по голове кулаком, потом тому удалось как-то вырваться и дать сдачи. И тут из дома выбежала мама в пижаме, резиновых сапогах, с длиннющим шарфом на шее и бросилась между озверевшими драчунами — туда, где махали кулаки и сыпались пинки.

Она заорала на них и растолкала в стороны. Было ли мне страшно за неё? Если честно, нет.

Я сидела наверху в своём уютном королевстве, как в безопасной пещере, и смотрела представление. Смотрела с большим интересом, хотя и догадывалась, чем всё закончится. В точности как когда торопливо листаешь страницы комикса про супергероя, зная, что он, конечно, победит! Я была абсолютно уверена: если и существует на свете кто-то непобедимый — это мама. Если кто-то и правит Вселенной — это мама. Если в мире что-то пошло не так — мама придёт и всё исправит.